Кузьма Чорный: Настенька

— Нет, это не то, что можно рассказать за один раз. Я тебе о многом буду рассказывать. У меня была очень интересная молодость. И мне стыдно, что я никогда о ней не вспоминаю даже наедине с самим собою.

— А что ты делал, когда был молодым? Расскажи, как ты учился? На «отлично»?

— Я тогда и не учился.

— Так ты, наверное, и комсомольцем не был? Потому что как же так — чтобы комсомолец да не учился?

— Подожди. Тогда комсомол ещё только зарождался. Это было лет двадцать тому назад. Я тогда недалеко от нашего города, в одном местечке, батрачил у кулака. Тут тогда были поляки, они захватили эту местность, с ними мы тогда воевали. А когда Красная Армия их отсюда прогнала, в наше местечко приехал из города человек. Он был прежде рабочим на заводе, а тогда многих рабочих, которые боролись с поляками, послали во все концы Белоруссии устанавливать Советскую власть. Этого человека назначили собирать хлеб у кулаков для Красной Армии. Он был уполномоченным по всей нашей волости, Кулаки не хотели отдавать хлеб. Кулаки шли в банды. А в нашей волости было много лесов, и самый большой лес километрах в десяти от местечка. Там банда кулацкая и засела. Бандиты нападали на советских работников и убивали их. Фамилия того человека, о котором я тебе говорю, была — Закревский. И вот бандиты очень хотели его убить. Меня тогда наша комсомольская организация назначила помогать Закревскому в работе. Нам вдвоём приходилось каждый день ездить по кулацким хуторам и отыскивать спрятанный кулаками хлеб. А они закапывали зерно в землю, оно там гнило и пропадало понапрасну, но для кулака это было лучше, чем отдать Красной Армии.

Однажды Закревский поехал со мной на дальние хутора. Нам надо было проезжать неподалёку от того большого леса, где особенно часто бандиты нападали на проезжих. Из дому мы выехали после полудня, а пока объехали несколько хуторов, солнце начало уже клониться к вечеру. Нам необходимо было успеть ещё на самый дальний хутор. Мы ехали на крестьянской подводе, нас было трое: Закревский, возница — человек из нашего местечка — и я. У меня была винтовка. Закревский научил меня хорошо стрелять, у Закревского был револьвер, а у возницы, известно, кроме кнута, ничего не было. Мы ехали широкой дорогой, по обеим сторонам которой тянулись луга и изредка попадался мелкий сосняк. Место было низкое, кое-где к самой дороге подступало болото с высокой осокой и топкими кочками. На солнце было жарко, хотя к вечеру зной стал спадать. Вокруг заливались птицы, в сосновых лесах густо рос вереск и зеленел ягодник. Вдоль дороги стояли телеграфные столбы, а перед нами всё время носился маленький ястребок. Мы с любопытством за ним наблюдали. Отлетит он от нас далеко вперёд и сядет на телеграфный столб, а когда мы подъедем ближе, он вновь отлетит и вновь сядет. Так он, может, километров семь летел впереди нас.

В одном месте дорога пошла в гору, и слева мы увидели большой участок молодого соснового леса. Сосёнки были высотой в человеческий рост, не больше, и росли так густо, что сквозь них, казалось, невозможно было пробраться. Я встал на подводе и увидел, что эта молодая чаща тянется в глубь от дороги на несколько километров: конца ей не было видно.

— Ох, тут и волков много собирается, тут осенью их целые стаи, — сказал возница, махнув кнутом на чащу.

— С обычным волком приятней встретиться, чем с волком кулацким, — сказал Закревский.

— И то правда, — сказал возница. — Я, признаться, боюсь тут ехать, ещё напоремся на бандитов.

— Умные говорят, что мир держится на смелых людях, — ответил на это Закревский.

Отец Сержа замолк и остановился закурить. Они были уже неподалёку от своего дома. В рассказе отца Серж уже несколько раз слышал фамилию Закревский, и всякий раз, слыша её, он с досадой и какой-то непонятной тревогой вспоминал Настю Закревскую. И всякий раз старался не думать о ней.

— Ну, рассказывай дальше, — сказал он отцу.

— Мы проехали ещё километра два, как вдруг увидели, что из сосняка вышел человек. Он был небольшого роста, в сапогах, в штанах из домотканого полотна, выкрашенных в чёрный цвет, и в суконной свитке внакидку. Шапку он держал в руке и обмахивал ею вспотевшее лицо.

— А кто это был? — не выдержал Серж.

— Не спеши, расскажу всё по порядку. Этот человек стал приближаться к нашей подводе, и мы между собой переглянулись.

— Ой, устал, — сказал человек, подходя совсем близко. — Ноги заболели. Может, подвезёте чуток?

— Нас и так трое на возу, коню тяжело будет, — зло ответил наш возница, подозрительно глядя на незнакомого человека.