Наталия Венкстерн - Гибель «Жаннетты»

Небо все больше и больше хмурилось, и на океане стали вздыматься большие волны.

— Как их, однако, относит от нас, — тревожно сказал капитан, — боюсь, чтобы темнота окончательно нас не разлучила.

— Во всяком случае пока мы держимся одного и того же направления, — сказал Нидерманн.

В это время Амблер, глядевший в подзорную трубу, приподнялся с своего места.

— У них авария, — сказал он взволнованно. — Вероятно, течь, я вижу, что на лодке Чиппа откачивают воду.

— Вероятно, захлестнуло волной, — сказал Нидерманн, хотевший казаться спокойным.

В это время лодка Мельвиля, взмытая волной, появилась в виду отряда Делонга. Мельвиль приветно и весело махал флагом, давая знать о том, что у него все благополучно, и затем стал быстро скрываться из вида.

Тем временем наступила темнота, лодку все сильней и сильней стало швырять из стороны в сторону, вода то и дело стала захлестывать за борт и всем, за исключением Эриксена, пришлось приняться за откачивание. Капитан Делонг тщетно пытался через рупор переговариваться с товарищами: ответа не было.

Только за полночь океан стал понемногу успокаиваться, и, казалось, всем можно было вздохнуть спокойно.

— Двое по очереди будут спать, — сказал Делонг, — иначе на утро ни у кого не хватит сил. Нор и Нидерманн, я приказываю вам отдохнуть.

Слова Делонга были прерваны внезапно раздавшимся криком. Он пронесся вдруг по затихшему океану жуткий и явственный.

— Что это? — проговорил побледневший доктор.

Все замерли, прислушиваясь.

— Погибаем! — четко пронеслось еще раз над водой, и все смолкло.

Бледные смотрели друг на друга матросы, — этот страшный крик мог нестись только с одной из лодок — Чипп или Мельвиль?

Кто погиб в океане, кого они не досчитаются на берегу? И как подать помощь, как подать ее с лодки, на которой паруса бессильно шлепали по мачте и измученные люди по колено в воде откачивали ее? Однако капитан несколько раз отчаянно звал в рупор, ему вторили и остальные матросы, перегибаясь через лодку, вглядываясь в темноту.

Полное молчание… Казалось, что ужасный крик только почудился им, явился лишь плодом их расстроенного воображения.

На утро на дне лодки, рядом с Эриксеном, прижимаясь к нему, лежал Ах-Сам. Простудился ли он в течение последней ужасной ночи или бедная его голова не выдержала пережитого? Но он лежал слабый, с блуждающим взором, с неясными бессмысленными словами, вылетавшими с его запекшихся губ.

Но вдали, среди океана, как единственная и последняя надежда погибающих, вырисовывались очертания столь желанной, спасительной земли. Наконец-то берега Сибири… последняя возможность спасения. Нигде, ни на севере, ни на востоке, ни на западе не видно лодок. Где Мельвиль, где Чипп? Кто из них погиб? Этот ужасный вопрос раздирает сердца матросов, в то время как они через береговой лед, промерзшие, голодные, разбитые, тащат на землю лодки, сани, провиант и молча и покорно лежащих больных, быть может, умирающих товарищей.

Река Лена, хотя многоводная и глубокая, мало исследована. Она протекает по пустынной тундре и тайге и на много месяцев бывает скована ледяным покровом. Она впадает в малодоступное для плавания Северное полярное море. Летом китоловы и промышленники строят у ее устья хижины, где и проводят лето; с наступлением холодной погоды они покидают свои временные жилища и уходят на зимовку на юг. Устье реки мрачно и пустынно; животная жизнь почти замирает: изредка в начале зимы кое-где попадаются куропатки и олени, но человека на много верст кругом даже в начале октября уже трудно найти.

Здесь-то, в одной из этих пустых хижин, приютились 14 человек, оставшихся от экипажа «Жанетты». О товарищах никаких сведений. — удалось ли кому-нибудь, Чиппу или Мельвилю с командами, благополучно пройти через бурю, разыгравшуюся в океане, или?.. Да! Последнее предположение о гибели обеих лодок — самое ужасное и вместе с тем самое вероятное.

Эриксену день ото дня делалось все хуже и хуже. Доктору Амблеру пришлось отнять ему пальцы на отмороженных ногах. Он стал совершенно неподвижен, но на лице его играл лихорадочный румянец. Изредка капитан Делонг слышал, как он начинал о чем-то сам с собой разговаривать и улыбаться болезненной, но радостной улыбкой.

— Ну как вы себя чувствуете, Эриксен? — спрашивал капитан.

Эриксен глядел на капитана несколько мгновений молча, наморщив лоб, как бы стараясь собрать разбегающиеся мысли. В нем уже нельзя узнать прежнего веселого и беззаботного юношу: лицо его обросло бородой, черты обострились.