Наталия Венкстерн - Гибель «Жаннетты»

— А как же они? — еще тише проговорил Норос.

— Они? Они? — И оба матроса замолкли, продолжая держать друг друга за руки и как бы видя перед собой покинутую хижину, мертвое лицо Эриксена и глаза Делонга, полные последней надежды на них одних…

Вдруг за дверью раздался какой-то странный шум. Он походил на шум крыльев, который производит садящаяся на землю стая гусей. Гортанный голос выкрикнул что-то на непонятном языке, дверь распахнулась, и на пороге появился человек.

Он был одет в высокие оленьи сапоги и меховую шубу и держал в руке ружье.

И, однако, при виде двух исхудавших, страшных людей, кинувшихся ему навстречу с криком безумной радости, на его скуластом, узкоглазом лице выразился ужас, и он, откинув ружье в сторону и подняв руки, упал перед ними на колени.

— О, человек, человек, — кричал Нидерманн, стараясь поднять его и выражением лица и жестов стараясь выразить свое дружелюбие, — не бойся нас, помоги!

Тунгус продолжал растерянно оглядывать обоих товарищей. За ним ввалились в избу трое других, одетых так же, как он, и с неменьшим испугом встретивших матросов. В открытую дверь были видны олени, запряженные в сани.

Вечером в избушке роскошный ужин. Нидерманн и Норос уже успели подружиться с добродушными дикарями. Их переодели в шубы и высокие оленьи сапоги. Тунгусы знаками выражают им свою любовь и дружбу. Все сидят рядом на полу, на котором Нидерманн на клочке бумаги старательно что-то рисует. Из его слов никто ничего не понимает, но когда он берет кусочек дерева, ставит его между двумя льдинками и показывает, как их корабль был затерт, раздавлен и пошел ко дну, тунгусы издают звуки одобрения и кивают головами.

Нидерманн глядит в глаза своим слушателям: всеми силами своей души он хочет, чтобы они поняли то главное, что терзает его. И он снова объясняет и рассказывает: «Далеко, далеко… на севере… их одиннадцать! — И он показывает им число погибающих товарищей на пальцах. — Они больны, голодны, умирают»… И Нидерманн ложится на землю и закрывает глаза, показывая им степень изнурения отряда. Тунгусы волнуются и переговариваются между собой. Нидерманн чертит на бумаге русло реки, указывает дорогу, пройденную всем отрядом, и то место, где они с Норосом покинули товарищей. «На помощь к ним, скорей, скорей, с одеждой, пищей, иначе они замерзнут». Тунгусы показывают знаками, что они его не понимают. Норос присоединяется к Нидерманну. Теперь оба они, склонившись над бумагой, чертят, рисуют, объясняют знаками. Тунгусы, то глядят на них с полным сожалением и сочувствием, то пожимают плечами, то слушают равнодушно, отчаявшись понять что-нибудь. Им очень хочется помочь несчастным иностранцам, и чего же проще? У дверей сани и олени; они их накормили, согрели и сейчас повезут на юг, в селение, где несчастным будет предоставлено все, что возможно, для отдыха и поправки.

А Нидерманн и Норос видят лишь одно: товарищей, которые, быть может, уже умерли или близки к голодной смерти, которые ждут их возвращения и которых, казалось бы, теперь так легко спасти… Но их не понимают, не могут понять.

И Нидерманн, этот сильный, мужественный человек, всегда без содрогания глядевший смерти в глаза и перенесший столь многое… падает где-то в углу хижины и рыдает как дитя, а добрые тунгусы, полные сострадания, утешают его и клянутся, что они сделают все возможное для него и тотчас же повезут на юг.

Из экипажа «Жанетты» только отряду Мельвиля удалось добраться сравнительно благополучно до человеческого жилья. Они тоже немало пережили и тяжко страдают от неизвестности за судьбу товарищей.

В местечке Булунь они, наконец, находят двух матросов, в исхудавших, обезумевших лицах которых и в прерывающихся голосах с трудом узнают прежних веселых друзей и любимцев — Нора и Мида. Молчаливые и горячие объятия, и у всех один вопрос: «А другие?»

— Скорей, скорей, на север, на помощь погибающим!

У устья реки Лены, среди печальных пустынных полей, возвышается огромный снежный сугроб. На нем, на длинном шесте, развеваются остатки корабельного флага с погибшей «Жанетты». Под этим сугробом, на небольшом расстоянии друг от друга, лежат одиннадцать трупов; здесь же следы последнего бивуака погибших: оборванная ветром палатка, котелок с остатками полярной травы, служившей им вместо чая, лоскутья шерстяного одеяла, а в руках капитана Делонга записная книжка-дневник.

Мельвиль, Нор и Нид участвуют в экспедиции, посланной для отыскания отряда Делонга. Они с благоговением глядят в лица дорогих товарищей, они с благоговением собирают последние воспоминания об их мученической смерти, они раскрывают записную книжку и читают последние записи о невероятных страданиях погибших. Они хотели бы сказать что-нибудь друг другу, но нет слов для охвативших их чувств.