Самуил Полетаев - Антон и Зяблик

- Зовут-то тебя как? - спросил человек, поднимаясь. Мужичок почему-то оробел и отступил на шаг.

- Тимкой, - буркнул он и пристально, исподлобья оглядел человека. - А вы кто будете такой? Писатель, да?

Человек спрятал блокнот в карман.

- А ты как догадался? На лбу написано, что ли?

- Фамилия ваша Рощин?

- Может, мы с тобой уже знакомы? - удивился человек.

- Так про вас в школе еще утром объявили, вот меня за вами и послали. А то дороги все развезло - как один дойдете?

- Ну, веди, раз послали.

Тимка пошел вперед, недоверчиво оглядываясь: неужто и вправду писатель? Разве такие бывают? Писатели, те худые, с козлиной бородкой, сутулые, оттого что сидят весь день за столом и пишут и пишут, а этот - плечи крутые, щеки толстые и глаза щелочкой, как у совхозного конюха Савелия. Правда, очки и еще усы под носом ежиком торчат, так этим кого сейчас удивишь? Особенное в нем было только пальто - мех виден из-под полы и тепло в нем, наверно, как на печке. Тимка таких и не видел даже.

В лесу, куда они вошли, чернели талые лужицы, и весь он был еще голый, без листьев, просторный и светлый от солнца, как недостроенный дом. Тимка разогнался и прыгнул через канавку, полную снега и воды. Рощин постоял перед канавкой, потом отошел на несколько шагов, разогнался и прыгнул, да так, что зачерпнул ботинком воду.

- Эх, вы, - рассмеялся Тимка, - прыгать не умеете!

- Машину мне предлагали, - усмехнулся Рощин, - а я, чудак, отказался. Ну, однако, ничего страшного не произошло. Ведь не пропаду я с тобой, как думаешь?

- Со мной? Не. Не пропадете! - заверил Тимка.

Вскоре они вышли из лесу, дорога пошла подсохшая и крепкая. Впереди раскинулись озимые поля, от яркой зелени слепило глаза, и это было удивительно: еще зима не повсюду сошла, а из земли уже лезла нетерпеливая весна. Рощину стало жарко в своей шубе-печке, он расстегнул ее сверху и шумно вздохнул.

- А места здесь красивые, не правда ли? - сказал он.

Тимка неуверенно огляделся вокруг: он никогда не задумывался над этим. Он потоптался, не зная, что сказать, опустил глаза и, краснея, спросил:

- Я вас, дяденька, чего хотел спросить: вы давно писатель?

- А тебе интересно знать?

- Ага.

- Сам небось пишешь, признавайся?

- Да нет… - помялся Тимка. - Стишок, правда, в стенгазету написал, а еще умею в рифму говорить… Да это что! Я вот хочу знать, как это книжки делаются: брешут писатели или по правде пишут?

Рощин замедлил шаги, раздул щеки и сощурил глаза, так что и щелочек даже стало не видно, таким мудреным показался ему вопрос.

- Как бы это тебе получше объяснить? - начал Рощин и прокашлялся. - Можно и приврать, конечно, если умеючи. Главное, видишь ли, чтобы все как в жизни получалось… Я понятно говорю?

- Понятно, - кивнул Тимка. - Это, наверно, как у нас ребята в брехалки играют.

- Во что? - не понял Рощин.

- В брехалки. Соберутся и давай играть в щелчки, кто кого перебрешет.

- Хм!.. Любопытно… А что же это все-таки поточнее?

- А это просто: скажешь брехалку, а тебя сбивают. Новую скажешь, а тебя опять. За каждую брехалку щелчок даешь, а не сумеешь соврать - сам получай. Вот и вся наука.

- Понятно, - кивнул Рощин, хотя ничего не понимал. - Ну, а как все-таки играют в нее, с чего начинают?

- Как щелчок получите, сразу поймете, - усмехнулся Тимка.

- А ты их, наверно, много получал?

- Я-то? Не. Меня никто не сбивал.

- А может, я собью?

- Давайте спробуем, - охотно согласился Тимка. - Только как будем с вами играть: понарошку или на щелчки?

- Конечно, на щелчки. Иначе неинтересно.

- А щелчки бить с оттяжкой или простые?

- Можно и с оттяжкой, - помедлил Рощин, стараясь вспомнить, что же это за щелчки такие, с оттяжкой.

- А кто брехать будет первый - я или вы?

- Ты, конечно. А я буду… это самое… сбивать.

- Ладно, - согласился Тимка.

Не останавливаясь, Тимка закатил глаза под самый лоб, отчего шапка сдвинулась почти на переносицу, подумал немного и начал:

- А вот у нас к соседской Дуньке заяц прикатил на тракторе.

- Это зачем же? - удивился Рощин.

- Свататься приехал.

- Свататься? Да еще на тракторе? Ну и загнул же ты!

- Да вы сбивайте, сбивайте! - заторопил Тимка. - Раз… Два…

- Постой, куда же ты меня гонишь?

- Три… - тянул Тимка. - До пяти сосчитаю - щелчок отхватите. Четыре…

- Ну, а, собственно, что же Дунька?

- Что - Дунька? Квасом угостила, заяц кочергой закусил и спать завалился, как дядя Кузьма.

- Это кто же такой?

- В сельпо торгует. Как напьется, закроет сельпо и спать домой идет. В другой раз два дня спит, не отоспится…