Владимир Железников - Хорошим людям - доброе утро

- Знаешь, Миколас, - сказал я, - давай почитаем молитву. Помнишь, как мы раньше читали с тобой? Почитай вслух «Верую», а я послушаю.

Когда он кончил читать, я сказал:

- А теперь иди погуляй.

- Хорошо, дядя, - сказал Миколас. Сейчас он был совсем как прежде, когда ничто не нарушало нашу жизнь.

Миколас вернулся скоро и даже веселым.

- Ты знаешь, - сказал он, - я только что встретил отца Юлиуса. Он вернулся снова в город. Он спросил, кто теперь мой духовный отец, и я ответил, что никто. Я ему исповедался. Спросил, что будет с Эмилькой. А он ответил: что богу угодно. Я теперь каждый день буду просить у бога за Эмильку.

«Вот он, конец, - подумал я. - Это я толкнул Миколаса на этот путь».

- Ты недоволен?

- Отец Юлиус святой человек. Ты правильно сделал, что исповедался.

В этот день я не находил себе места. Я уговаривал себя, что нечего волноваться, что отец Юлиус не сделает нам плохого.

Ночью за нами приехали из гестапо. Я сидел в кабинете, а дети спали. Я услышал, как машина остановилась у нашего дома, и подошел к окну. Под окнами уже стояли солдаты. «Почему они всегда приезжают ночью? - подумал я. - Ночью так страшно и холодно».

Когда мы вышли на улицу, Эмилька взяла Миколаса за руку.

- Теперь мне совсем не страшно, - сказала она.

«Скорее бы кончалась эта служба, - забеспокоился отец Антанас. - Как она долго тянется. Только бы он не ушел».

После службы отец Антанас спустился в зал. Телешов пошел к нему навстречу.

Отец Антанас чувствовал, как у него дрожат ноги, а Телешов чувствовал, что воспоминания и боль утраченного просыпаются в нем с новой силой.

- Лабас ритас, отец Антанас.

- Лабас ритас. Надолго к нам?

- Надолго. Буду монтировать новые машины на сахарном заводе.

- Это хорошо, - сказал священник. - А где вы остановились?

- В гостинице.

Они шли центральной улицей города. Когда поравнялись с магазином Ирены, Телешов спросил:

- Она не вернулась?

- Нет. Оттуда никто не вернулся. Все это так давит на сердце. Правда, это не относится к молодым. Они быстрее забывают.

- Что вы! Молодые тоже помнят. Дети легко забывают, а взрослые нет. Я каждый день помню об отце. Когда я шел через линию фронта, все время мечтал о том, как увижу его. А пришел поздно… А Ремер?-спросил Телешов.

- Он вовремя убежал. Нет, его, к сожалению, не убили.

- А вот и ваш дом. Он все такой же.

- Может быть, - ответил священник. - Дом, может быть.

- До свидания, отец Антанас. Мы теперь часто будем встречаться.

- До свидания. - Отец Антанас не уходил. - Пятрас! -Он назвал Телешова этим забытым, старым именем. - Пятрас, я понимаю, ты коммунист и не веришь в бога, но я тебя прошу жить у меня в доме. Ради памяти Миколаса. Я сам тоже не верю в бога. - Отец Антанас сказал об этом вслух первый раз. Но это ни в ком не вызвало удивления: ни в нем самом, ни в Телешове.

- Надо верить в человека, - сказал Телешов. - Все, что есть на земле, построил человек.

- Конечно,-ответил отец Антанас.-Я потерял веру в бога в ту ночь, когда за нами приехали из гестапо. Но люди верили, и я снова вернулся в костел. А теперь я уйду из костела.

Они помолчали. «Жить в старом доме священника, - подумал Телешов. - Спать на том самом диване, на который его положили теплые руки отца. Вспоминать в темноте ночи первый день войны, гибель Марты, Ирены, Эмильки, майора Шевцова, Миколаса».

Старое-старое, как оно все время ведет нас по жизни. Старое - это вечное. Лучше отказаться. Это ведь так трудно, все время вспоминать.

Он снова поднял глаза на священника и почувствовал, что вереница всех этих людей, погибших, но не умерших в его сердце, соединяла их.

- Хорошо, - сказал Телешов. - Я вернусь через час.

- А у меня ничего не болит, - сказала Рита. - И дышать легко.

- Молодец, Рита, - ответил доктор Самсонов. - Ты просто молодец. - Он приоткрыл одеяло и провел осторожными пальцами вдоль узкой выпуклой полоски хирургического шва, который пересекал левую сторону груди девочки.

«Раньше с такой болезнью человек был всю жизнь инвалидом или умирал. А теперь нет. Теперь делают операцию на сердце, - подумал Самсонов. - И врачи уже привыкли к этому. Все люди - еще нет, а врачи привыкли».

- Ну, Рита, сегодня тебе можно встать. Только, пожалуйста, не волнуйся.

- Я не волнуюсь… Боюсь немножко.

- Бояться тоже нечего. Ты совсем здоровая девочка Скоро сможешь даже прыгать через скакалку.