Владимир Железников - Хорошим людям - доброе утро

«Ах, вот почему он не ушел с Пятрасом. Боже мой, что мне делать? - подумал я. - Это еще похуже, чем Пятрас».

- Я буду вам помогать по хозяйству, - сказала Эмилька. - Я умею штопать носки и готовить. Папе всегда нравилось, как я готовлю.

- Хорошо, дитя мое, - сказал я. - Миколас, затопи ванну - Эмильке надо выкупаться. Только запомни, Эмилька, тебе нельзя выходить на улицу, даже подходить к окну.

- Я понимаю. - Эмилька качнула головой на тоненькой длинной шейке. - Когда они пришли к нам, папа выпустил меня через запасной вход, и я прибежала к Марте. С тех пор я ни разу не была на улице. Сегодня первый раз. Так страшно. Я совсем отвыкла от улицы.

«А если немцы останутся здесь навсегда? - подумал я.- Что же тогда будет? Не может ведь она всю жизнь сидеть в квартире».

- Папа говорил, что вы добрый человек, - сказала Эмилька.

- Эмилька, - сказал я, - у меня к тебе просьба. Я выстригу у тебя эту седую прядь?

- Хорошо. Она мне совсем не нужна.

Эмилька принесла ножницы, и я осторожно выстриг ей седые волосы. Маленькая белая челка упала на лоб. Она подбежала к зеркалу и посмотрела.

- Черные волосы, а челка белая, - сказала Эмилька.- Даже смешно. - В это время в комнату вошла Марта.- Правда, Марта?

- Что-то ты часто крутишься перед зеркалом.

Эмилька покраснела.

- Иди, Эмилька, -сказал я. - Мне нужно поговорить с Мартой.

- Марта, - спросил я ее, - почему ты перестала ходить в костел?

- У меня нет свободного времени, господин священник.

- Для бога всегда должно быть время.

- Но бог нам ничем не помогает.

- Ты, вероятно, набралась этих мыслей от Пятраса.

- Нет, отец мой. Я сама дошла до этого. Когда кругом так много убивают, быстро доходишь до этого

- Ты отрекаешься от бога? Ты идешь в неведомое и смутное. С кем ты поговоришь, когда тебе будет тяжело, кто тебе подскажет верный путь в жизни?

- Совесть, господин священник.

Я поднял глаза на Марту. Передо мной стояла женщина с усталым, измученным лицом. Мелкие морщинки избороздили ее лоб и щеки. Руки она держала на груди. Они были большие и красные от постоянной стирки.

- Я пойду, господин священник. У меня дела.

На следующий день ко мне в кабинет пришла Эмилька.

- Завтра у Миколаса день рождения, и он пригласил меня.

- Ну, разумеется, Эмилька. Как же он может тебя не пригласить?

- Мне бы хотелось покрасивее одеться. Когда был жив папа, если я шла на день рождения, он всегда покупал мне что-нибудь новенькое.

- Я тоже куплю тебе что-нибудь новенькое. Не очень дорогое, но куплю.

- Спасибо. Мне хотелось бы две синие ленты. Я вплету их в волосы. Это будет очень красиво.

- Хорошо, Эмилька, - ответил я. - Когда пойду к обедне, куплю тебе синие ленты.

Вечером я принес Эмильке ленты, а на другой день Марта испекла пирог.

Пора было садиться за стол, но дети не приходили. Я уже хотел окликнуть их, как открылась дверь, и появилась Эмилька. Ее волосы были аккуратно причесаны и переплетены синими лентами. Она шла маленькими шагами и смотрела в пол.

- Эмилька, садись быстрее. Где там Миколас?

- Он меня ждет в кабинете, под часами. Мы там встретимся и придем на день рождения.

«Какая она маленькая, - подумал я. - Еще придумывает, играет».

Прошло несколько минут, и появились, наконец, Эмилька с Миколасом. Миколас был красный и растерянный.

- Ну? - тихо сказала Эмилька.

- Дядя, - сказал Миколас. - Это моя подружка Эмилька. Я пригласил ее на день рождения.

Я встал и сказал:

- Здравствуй. Эмилька. Мы очень рады, что ты к нам пришла.

Эмилька присела и ответила:

- Добрый вечер, господин священник. Поздравляю вас с днем рождения Миколаса!

Мы сели за стол.

- Ах, какой вкусный пирог! - сказала Эмилька.- Я никогда такого не ела. Ну, Миколас, ты забыл?

Миколас снова покраснел и сказал:

- Эмилька, я тебя очень прошу, сыграй нам что-нибудь Дядя, Эмилька умеет играть.

- Вот как?

Эмилька, не дожидаясь вторичной просьбы, открыла крышку пианино и начала играть. Она играла торжественный хорал Баха.

«Тоже немец, - подумал я, - а сколько радости принес людям».

Эмилька сбилась. Она повернулась к нам и сказала:

- Я начну сначала. - Она снова начала и доиграла до конца.

«Святая Мария, - подумал я, - помоги мне сохранить этих детей. Помоги дождаться освобождения».

После дня рождения Миколас стал каким-то другим. Он старался как можно меньше выходить из дому и все время играл с Эмилькой.

Я спросил его, что с ним.

- Не знаю, дядя, - ответил Миколас. - Мне кажется, что я немножко устал ждать. Иногда я боюсь за Эмильку.