Барт Муйарт - Братья

Bart Moeyaert

Broere

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с письменного согласия издательства.

© 2000 by Bart Moeyaert Amsterdam, Em Querido’s Kinderboeken Uitgeverij

© Михайлова И. М., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом “Самокат”», 2017

Мы с братом лежали вдвоем на кровати и пытались найти правильную сторону тела. В эту ночь у нас никак не получалось заснуть, потому что головы были слишком переполнены. День был богат событиями, мы много всего делали, но мало думали и теперь перед сном хотели наверстать упущенное. В темноте мы переворачивались то так, то этак, то на спину, то на живот, то на бок, то на другой бок, как будто обжаривались со всех сторон на сковородке. Казалось, этому конца не будет, пока мой брат вдруг не спросил в темноте, знаю ли я, отчего у него иногда свистит в ухе.

– Я не знал, что у тебя иногда свистит в ухе, – сказал я. – Ни разу не слышал свиста у тебя в ухе, вернее, не помню.

Брат ответил, что это и не удивительно.

– Окружающим этот свист не слышен. Его слышу только я и всегда пугаюсь. Страшно же, когда кто-то пляшет на твоей будущей могиле.

Поскольку я лежал в это время на животе, зарывшись одним ухом в подушку, я расслышал только половину того, что говорил мой брат. Прошло порядочно времени, прежде чем у меня все выстроилось в одну цепочку. На будущей могиле? От ужаса я сел в кровати.

– Откуда ты узнал про могилу? – спросил я.

Я изо всех сил таращил глаза, но не мог разглядеть брата в темноте.

– Это не из таких вещей, которые можно узнать, – сказал он. – Это из таких вещей, которые знаешь от рожденья. Которые передаются по наследству: раз свистит в ухе, значит, кто-то пляшет на твоей будущей могиле.

– А почему тогда я этого не знаю? – спросил я.

Я откинул одеяло, на холодном линолеуме нащупал ногой тапки и на цыпочках пошел во вторую комнату, где спали другие братья. Оказалось, они тоже не могли уснуть. Услышав мои шаги, все сели в кроватях, включили ночник и спросили, что случилось. Они явно надеялись, что случилось много всего. Я спросил, свистит ли у них когда-нибудь в ушах и знают ли они, что это значит. Я думал, им понадобится время на размышление, но братья ответили с ходу. Они сказали, что у них часто свистит в ушах и, значит, в этот момент кто-то пляшет на их будущей могиле. И уставились на меня таким неподвижным взглядом, что я сразу понял, какой я маленький, даже очень маленький, вообще-то самый младший.

– Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не свистело в ушах? – спросил брат.

– Никогда, – ответил я. – Вернее, не помню.

Братья переглянулись, потом посмотрели на мои уши и принялись выразительно двигать бровями.

Один из братьев поднял левую руку. И сказал:

– Подожди-ка. Ты же не станешь говорить, что у тебя никогда в жизни не чесалась левая ладонь?

– Или правая, – добавил другой брат.

Я помотал головой и пожал плечами.

– Когда чешется левая рука, это к деньгам, – сказал первый брат.

– А когда правая, то к потере денег, – сказал второй брат. – Слева – клёво, справа – подстава.

У меня перехватило дыхание. Я смотрел на свои руки, которые, кажется, до сих пор ни разу не чесались. Все сходилось: своих денег у меня никогда еще не было, но и терять их я тоже еще не терял.

– И вы все это просто так знаете, – сказал я. – Почему же мне этого никто не рассказал?

– О таких вещах не рассказывают, – сказали все братья разом. – Такие вещи заложены в генах. Их просто знаешь от рожденья.

– Точно так же все знают, что когда про тебя сплетничают, то в ушах гудит, – сказал один брат.

– А бывает, что уши от этого горят, – сказали другие братья. – Или трепыхаются. Это все равно: и то и то значит, что про тебя сплетничают.

Столько всего нового за один вечер я никогда еще не узнавал. Все, что я должен был знать от рожденья и даже еще раньше, вдруг начало происходить со мной одновременно. В ушах у меня засвистело, левая ладонь зачесалась, правая тоже, мои уши затрепыхались и запылали огнем. Я посмотрел на моих братьев: на самого старшего, на самого тихого, на самого настоящего, на самого далекого, на самого любимого и на самого быстрого. Они все сидели и чесали себе носы.