Алексей Леонов - Лёнькин букварь

— А я Шурке своему скажу, что ты дрался. Будешь знать.

— Попробуй сказать — каждый день будешь от нас получать. Понял? — припугнул я Кольку.

— А что он? Я трогал его?

Колькин брат был сильным, правда, недрачливым, но за брата меньшого он мог отвесить подзатыльник.

— Ты сам дразниться первый начал, — сказал Васька. — Я от Сергея Ильича за тебя линейкой получил, — соврал он.

— Не за меня. Я дома был.

Я отозвал Кольку и сказал ему шёпотом:

— Ты не говори Шурке. Я вечером тебе сала кусок дам.

— С хлебом только, — стал торговаться Столыпин. — И два яйца ещё.

— Ладно, — согласился я и избавил Ваську от лишних переживаний.

Утром я зашёл к Машковым. Опять у них только растапливалась печь. Колькина голова из дыма свисала с печи. Увидев меня, он застонал и пополз с печки вниз головой. Он опёрся руками на нары и свалился мешком на перетёртую солому, с нар сполз на землю и потопал на улицу.

— Ты в школу пойдёшь? — спросил я. — Сергей Ильич велел узнать.

— Не, не пойду, — ответил на ходу Колька. — У меня живот болит.

— Ой, Лёнь, — заговорила его мать, — он совсем расхворался. Учерась голова болела, а ноне живот.

— Это он картошки много попёк. Он то чистил её, а то с очистками ел, — сказал я и подумал, что хорошо ещё сала ему не принёс, не захотелось красть из кадки, потому что отрезанного в столе не оказалось. От сала он не выжил бы.

— Ты, Лёнь, скажи учителю, что Кольке нашему не в чем будет ходить в школу по морозам. Он не будет учиться у них.

— Ав лаптях? Дед Митрий умеет лапти плесть. Я тоже в лаптях буду, и Васька, и Сербиян.

— У него на плечи надеть нечего, вязенек нету…

— А вы овец разведите. Овцу продали бы и купили ему в городе всё.

— Как их разведёшь-то, когда их нету?

Я озадачился. Действительно у них не было ни овцы, а я даю совет развести их. Из подпечья выбрался большой кролик. Шурка водил кроликов, чему мы все завидовали.

— А вы сменяйте кроликов на ягнят — у вас вырастут овцы, — дал я совет.

— Овцам двор нужен, у нас и сеней нету, — ответила мне тётка Домночка.

Других советов я не сумел придумать, потоптался и пошёл домой.

В школе я ответил учителю как положено. Когда Сергей Ильич вошёл и поздоровался с нами, спросил:

— Леонов, ты выполнил моё задание?

— Выполнил, — ответил я, тяжело вздохнув. — Он не будет зимой учиться. У него обужи и одёжи нету. И печку его мать поздно топит, он не завтракавши не хочет ходить и от этого хворает. Вчерась у него голова разламывалась, а ноне…

— Не ноне, а сегодня, — поправил меня Сергей Ильич.

— А дня сего, — стал я продолжать, — у него понос…

— Хорошо, хорошо, — остановил меня учитель. — Всё понятно. Вот так надо делать сообщения.

Похвала учителя раззадорила меня. Я продолжал:

— А живот его схватило от печёной картошки с голодухи. Он её ел с кожурой и горелыми боками.

— Садись, Леонов, отлично, — сказал Сергей Ильич.

Я сел и встал снова:

— Он представляется. Ничего у него не болит.

Я сел, но ещё раз встал:

— У них мать — лодырь, в колхозе не работает…

Сергей Ильич с трудом остановил меня, наверное, не рад был, что дал мне это поручение. Но я остался недоволен. Я хотел и ещё кое-что рассказать, что у них ни коровы, ни овец нет, а есть кролики да собака с кошкой, а что отец их пастухом один на всех работает и не может их накормить, а в избе у них нет трубы, печку они топят по-чёрному..

Опустел шалаш в школьном саду. Исчезли яблочные ворохи. Яблони стали лёгкие без яблок, и на них покраснела листва. Глотовские ребята уже бегали по саду, сбивали оставшиеся яблоки. Наши большие ребята тоже бросились в сад. Они отдали нам свои сумки и разбежались по саду. В школу опоздали, и всех оставили после уроков.

Мишка мигнул мне — просил ждать их. Мы вышли за школу и стали обходить яблони, высматривать яблоки. Зинка Фомичёва осталась с нами. Васька стал гнать её со всеми вместе домой, но я заступился за неё:

— Чего ей домой? Она брата ждёт тоже.

— Зачем ей брат? Девки с девками ходят.

— Ходят, у каких нет братов.

— А ты не заступайся за неё. Знаем, почему ты заступаешься. Скажешь, не знаем?

Я застыдился, перешёл к другой яблоне. Зинка подошла ко мне.

— Ты не ходи за мной, — сказал я. — Они дразниться будут.

— Ай, испугался!

Я направился к следующей яблоне. Зинка последовала за мной. Разом в два голоса послышалось:

— Тили-тили тесто. Жених и невеста.

— Ой, уж и дразнятся, — сказала Зинка. — Все давно слыхали такую дразнилку… А вон яблоко! Яблоко! — вдруг закричала она.