Александр Батров - Барк «Жемчужный»

— Что тебе, Степик?

— Я не хочу в операционную… Не хочу… Не хочу, Каравана! — говорит Степик, стараясь приподняться.

В ответ Кара Ивановна молчит, неодобрительно качая головой.

— Не хочу! — повторяет Степик. — Я все равно безнадежный.

— Кто тебе это сказал?

— Один старик из общей палаты. Я слышал, как он говорил за дверью…

— Глупый он, твой старик. Ведь ты поправишься! Ты еще будешь как помидорчик.

— Не называй меня помидорчиком! — произносит Степик, брезгливо морщась.

— Тогда не называй меня Караваной.

— Ладно, — соглашается Степик, но сразу об этом забывает.

— Каравана!

— Снова? Ну ладно, я не обижаюсь.

— Пить.

Напившись, Степик просит?

— Открой окно.

В небе резвящимся табунком несутся белые облачка. Светит солнце. Кричат воробьи. В больничную комнату врывается пыльный воздух теплой одесской осени. Степик Железный глядит на веселые облачка, и в глазах мальчика появляются слезы:

— Пусть это всегда так будет…

— Что, Степик?

— И солнце… И небо… И воробьи…

— Ну и будет! Куда же им деваться! — нарочито грубым голосом произносит Кара Ивановна. — И не воображай, что ты безнадежный, ты самый обыкновенный больной.

Степик знает, что с тяжелобольными не разговаривают так грубо, и немного успокаивается.

Кара Ивановна довольна.

— Прими лекарство, — говорит она.

— Нет, лучше уколи.

Кара Ивановна вставляет в шприц иглу и разбивает ампулу морфия.

Руки Степика все в уколах, и правая и левая.

После укола Степик спит. Когда он просыпается, за окном уже сумерки. В эту пору особенно громко кричат воробьи, а ласточки над окном кружатся еще быстрее, как будто мало они налетались за долгий день.

Кара Ивановна куда-то вышла, а мальчику скучно без нее. Он пытается встать, но не может, и все же он встает и подходит к окну. Он может ходить. Значит, ноги у него здоровые. Вот только тупая боль в пояснице.

Дверь открывается, и в комнату входит Кара Ивановна.

— Ложись, Степик. — Она ласково укладывает в постель больного мальчика.

— Скучно, — заявляет Степик. — Ты бы чего-нибудь спела.

— Я не певица.

И все же она поет — поет тихо, вполголоса, про аистенка, который отбился от стаи. Но голубое небо помогло маленькой птице…

Голос у медсестры, пожилой широкоплечей женщины с рябоватым лицом, добрый, мягкий.

— Ну и хитрая ты, Каравана. — Степик улыбается.

Неожиданно внизу, в больничном дворе, вспыхивает белый, необычной силы свет, и мальчик вздрагивает всем телом.

— Там? — спрашивает он. — Скажи!

— Да, там, в операционной.

Мальчишеское сердце останавливается. Степику кажется, что оттуда несутся страшные крики.

— Не хочу туда, не хочу! — с трудом выговаривает он. — Не хочу, Каравана!

— А еще пионер, и к тому же Степан Железный… — осуждающе произносит Кара Ивановна.

А Степику кажется, что свет проходит даже сквозь стены. Его ждет тяжелая операция. Удаление пораженной туберкулезом почки. Но, может быть, болезнь перекинулась на другую?

— Нет, нет… — так же испуганно, как и мальчик, шепчет медсестра.

— Каравана!

— Я слушаю.

— Уколи.

— Часа через два. А то не будешь спать ночью.

— Я все равно не сплю… Там еще свет?

— Да, идет операция.

— Скажешь, когда закончится.

Свет наконец гаснет.

От страха перед операционной Степику становится хуже. Он снова бредит. Он видит перед собой грушевое деревце, которое он посадил на берегу моря в Аркадии. Перед ним Степик виноват… Оно тоскливо шелестит листвой.

«— Видишь, Степик, какое я одинокое… Зачем ты посадил меня здесь?

— Чтобы тебе кланялись волны и видели все проходящие корабли, — отвечает Степик смущенно.

— Не хочу, я не гордое. Я хочу быть со всеми деревьями вместе в школьном саду… Людям нужны люди, а деревьям нужны деревья…»

«Верно…» — придя в себя, думает Степик.

Время — восемь часов вечера. Кару Ивановну сменяет другая сестра — Анюта, высокая черноглазая девушка. Ее Степик не любит. Она то и дело глядится в карманное зеркальце и подкрашивает свои насмешливые толстые губы. Сейчас она бродит по коридору и чуть слышно напевает:

Степик не может поняты то ли она кого-то передразнивает, то ли поет всерьез эту противную песню?

Когда Анюта заходит к нему с лекарством, он говорит:

— Подвинь мою кровать к окну, я хочу смотреть на звезды…

— На улице ведь дождь. Разве ты не слышишь?