Клеопатра Гайлит - Крылья

— Подожди, Алеева, — улыбаясь, мягко остановил девочку Валерьян Петрович. — Я только слышу два слова: «даже» и «уже», а понять ничего не могу. Ты говоришь о мальчике, которого после вашей драки побили дома и он ушел. Так?

Жеся в темноте кивнула головой.

— И его до сих пор не нашли. Так?

Опять кивок.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Жеся схватила обеими руками плечо Валерьяна Петровича:

— Найдите его! Мне кажется, что он живет около собачьего питомника. Я проследила один раз, как он туда шел. Но было темно и я побоялась. Я его уже два раза видела, бежала за ним, а он убежал. Оба раза. Позавчера я взяла его модель и пошла туда, думала — он увидит ее и придет ко мне хоть поговорить. Но его не было. Я у беспризорников даже у всех спрашивала, только они такого не знают.

И совсем тихонько сказала:

— Мне ваши ребята — Костя Волкомеров сказал, что вы никогда не ругаете ребят. А Паню всегда наш заведующий ругал. И дома ругали. Вас бы он послушал.

— Давай, девочка, условимся так, — сказал тронутый учитель — я тебе обещать ничего не буду. Я только попытаюсь найти его. А что из этого выйдет — ничего сказать пока не могу. Ладно?

— Я буду наведываться к вам, хорошо?

— Конечно, конечно. Вообще, заходи в школу, у нас хорошие ребята, хорошие кружки. Вместе можете работать.

— Спасибо. Я пойду теперь. И вы не беспокойтесь, что ему жить будет негде: дядя Володя его примет к себе. Ну, пока.

— До свиданья, девочка.

Жеся ушла, а Валерьян Петрович долго еще сидел на ступеньках, вслушиваясь в шорохи городской ночи.

Ах, ребята, советские ребята, ребята советских школ!

— Иди ты, ничего не понимаешь!

— Сама ты не понимаешь. Ну, разве дымом можно наполнить шар?

— Конечно можно. Дым — легче воздуха, он поднимается в нем. Значит, можно наполнить.

— Вот жалко, Генки нет, а то бы он тебе об’яснил; Дым-то ведь — это сажа? А сажа тяжелей воздуха. Как же она, по-твоему, может подниматься?

— Она, ведь, летает?

— Так это ее ветром носит. И дымом никто не наполняет шаров, хоть сама прочитай вон в книжках.

— Тогда нечего было и стратостат клеить. Даром только время потратили.

— Так бы вот рассуждать, так совсем летать не надо. Надо придумать, чем наполнить.

— Вот, если бы в части связи водород был, — Сережа бы обязательно достал, ага?

— Да, так тебе и дали водород.

— Ну, а чем же тогда надувать?

— Давай, папу спросим.

— Может — велосипедным насосом можно?

— Бабка на горизонте. Спасайся, кто может!

Но тревога оказалась ложной: бабка тяжело протопала валенками по лестнице к Желтовым.

Жеся забеспокоилась:

— Кешка, ведь нам некуда шар деть. Давай, попробуем надуть хоть маленько. Знаешь, давай над тазом. Положим щепочек, еще чего-нибудь, а над дымом будем держать оболочку. Может что-нибудь и выйдет? Ну, не выйдет, тогда придумаем.

Кешка никогда не был тверд характером и всегда уступал под натиском Жеси. Так и теперь. Он торопливо поставил на пол эмальированный таз и притащил ворох старых газет.

Жеся принесла к тазу маленькую скамеечку, встала на нее и, взяв за макушку бумажную оболочку монгольфьера, вытянула руку над тазом.

Кеша осторожно скручивал жгуты из газет, поджигал их и подносил к отверстию оболочки.

— Ты побрызгай маленько бумагу, побрызгай! Она будет медленнее гореть и дыму будет больше.

Жеся командовала со своей скамейки, как с трибуны.

Бумажные жгуты горели плохо, обжигали Кеше пальцы и он перекладывал бумагу то в одну руку, то в другую. Незаметно один из жгутов упал на кучу сухих газет и те с легким звуком — пах! — вспыхнули весело и ярко. Пламя воровски быстро подпрыгнуло вверх и схватило красными пальцами оболочку монгольфьера.

Не успела Жеся отнять от нее своих пальцев, как светлое пламя вскинулось по оболочке вверх, к потолку.

— Ой! Пожар! — не своим голосом крикнул Кеша и бросился к дверям.

Жеся не растерялась. Она спрыгнула со скамейки на кучу бумаги и, прижимая платье к коленям, затопала ногами. Потом стала тушить огонь ладонями на полу. Загрохотали на лестнице, с испуганными лицами вбежали в комнату соседи. Но огонь погас. По комнате носились шелестящие черные клочья да густо клубился едкий желтый дым.

Наругали ребят, конечно, как следует. Бабка раз’яренно замахнулась на них веником:

— Доигрались, анчихристы! Духу чтоб больше не было ваших игрушек в доме! А ты, голенастая, — брысь совсем отсюда! Я вот матери скажу, чтоб хвост тебе привязала. Экая бесстыдница, Вымазалась как — чисто ведьма!