Клеопатра Гайлит - Крылья

— А пусть пропадает! В доме спокойней будет.

Кеша горевал не меньше Жеськи и говорил отцу:

— Ты бы поискал его, папа. Может, он заболел и его в больницу подобрали. А может — грузовик его раздавил.

— Да ведь был я, сын, и в милиции, и в больнице. Нет парнишки. И добавлял:

— Доигрались бандар-логи, чтоб вас!

— Дядя Володя, как вы думаете — найдется Панька? — тихо — опрашивала Жеся.

— Не знаю, предводитель бандар-логов.

— Куда он мог, по-вашему, уйти?

— Думаю, в другой город.

— К как вы думаете — чем он живет? Может — голодает?

— Даже наверное голодает.

— А разве его нельзя найти?

— Найти трудно, но можно.

— Сядь вот на ероплант да и ищи ветра в поле, — подала голос. бабка. — Зачем искать? Мать его мне говорила, мол, пусть теперь даже на глаза не показывается, не пустят домой бродягу.

Две пары серых глаз с жадным вопросом остановились на дяде Володе. Он сразу понял этот вопрос и громко произнес:

— Не пустят, так у нас жить будет. Места не пролежит, мать.

Кешка переглянулся с Жесей: ведь иначе ответить его отец не мог. Это — факт.

— А все-таки это Коська сломал модель, дядя Володя.

— Почему ты думаешь это, девка-матушка?

— Я же его видела вечером в нашей школе. Он пришел, ходил по коридору, зашел в физкабинет, а потом скрылся.

— Дурочка. Какой ему смысл ломать модель?

— Нет, дядя Володя, вы его не защищайте. Вы поймите: у них в школе кто моделисты? Тольку Бурченко знаете? Вот он. Ну, да еще Шурка Парометов, да еще пара ребят. Им и на демонстрацию выйти не с чем. А у нас уже 57 моделей, да если Кешка с Паней вынесли бы свои модели, да эта, которую сломали. Во, какая колонна! Им и завидно. А Коське первому. А потом сами ведь знаете, какая у них школа.

— Ну, школа у них теперь совсем другая становится. А с моделями — ведь не в красоте дело. Как вот летать ваши модели будут — вот главное! А она, может, и не шибко красивая по виду, а летает на большой палец. Вспомни-ка слёт, — и дядя Володя лукаво посмотрел на сына.

Кешка очень не любит вспоминать прошлогодний слет. Ведь это у него на Щукинском поле, за Москвой-рекой, в первый же день всесоюзных состязаний моделистов была такая дурацкая неудача: ветер вырвал из рук легкую модель, как бешеный, рванул ее вверх, кинул вниз и не успел Кешка оглянуться — на примятой траве валялись уродливые обломки. И пришлось тогда Кешке все дни состязаний только облизывать губы да смотреть, как взмывали на старте модели других ребят.

Очень, очень не любит Кешка вспоминать слет и никогда за весь год не говорил о нем;.

Только упорней строгал всю зиму бамбуковые палочки да пристраивал резиновые моторы к легкокрылым моделям, да торопил своих кружковцев с их новыми конструкциями.

— Тара-ра-рим-ра-ра!

Тара-ра-рим-ра-ра!

Тра-та-та-та…

Тра-та-та-та…

Тра-та-та…

Заколыхались бархатные знамена в головной колонне. Откуда-то снизу, от Оби, поднялась и понеслась по проспекту густая, рокочущая волна:

Ур-р-ра-а!

Песни переплетались с густым «ура!».

Лозунги, как ракеты, взвивались над трибуной.

«…Все выше, и выше, и выше,

Стремим мы полет наших птиц…».

Над разукрашенным городом с глухим рокотом плыли тройками могучие стальные птицы.

Навстречу им — с земли поднялись на вытянутых детских руках миниатюрные их копии — белоснежные, серые, с алыми и синими звездами на фюзеляжах и крыльях: по проспекту мимо трибуны двигалась колонна юных авиомоделистов.

Словно миллионы голубей вылетели вдруг на проспект — захлопали ладони, всплеснулись неистовые апплодисменты зрителей. Отцы, матери, взрослые братья, сестры посылали ласковый привет юным авиостроителям.

Отчаянно хлопал в ладоши Вовка Шашабрин, оседлавший толстый сук тополя на тротуаре, и кричал колонне:

— Толька-а-а! Я зде-ее-есь!

Широко улыбаясь, щуря усталые глаза, по-военному отдавал честь будущим инженерам воздуха секретарь краевого комитета партии. Председатель краевого совета Осоавиахима, пряча законную гордость за суровой осанкой, перегнувшись через барьер, кричал:

— Пионеры-авиомоделисты, к обороне Союза будьте готовы!

Громче всех крикнула «всегда готовы» Жеся. Она в восторге потрясла в воздухе серебристо-серой моделью, а, поймав улыбку секретаря крайкома, подняла и вторую руку и замахала ею над головой. От восторга она взбрыкнула ногой, и, опомнившись, оглянулась — не видит ли кто.

Знакомое лицо мелькнуло вдруг в толпе на тротуаре.