Клеопатра Гайлит - Крылья

— Что он тебе — маленький что ли, на ребячьи состязания приезжать? — строптиво отвечал за Толю Волкомеров Костя, обиженный за Сталина.

— А Буденный и Ворошилов были?

— Нет. Они, говорят, где-то на маневрах, то ли в лагерях.

— Толька, а правда в Москве тысяча автомобилей?

— Дурак, там их сто тысяч, наверное… А у Шурки модель его — знаешь, реечная эта, с которой он все задавался — только поднялась, ка-ак ее ветром прижмет сразу, так и вдребезги. Вот у одного нашего корешка из Пушкинской школы тоже ничего модель была, только очень легкая и ее сразу ветер искалечил.

— А сколько из Сибири было ребят?

— Да человек 10–15 было.,

— Разве у нас только 15 моделистов? — недоверчиво покосился Волкомеров.

— Не 15, а больше, только моделей хороших не умеем делать. А на слет вот с такими, — Толя пренебрежительно щелкнул по одной из моделей, — не поедешь.

— А какой тебе приз дали?

— 200 рублей, да грамоту, да еще ящик модельный.

— Вре-е-ешь, — опять не поверили ребята.

— У-у, — «врешь», — рассердился Толя, — я даже маме свитер зеленый какой красивый привез. И еще инструмент купил.

Ах, кто мог поручиться в тот день, что у ребят, бывших у Толи, в тот день, не возникло проекта постройки чудесной, усовершенствованной модели? Кто из них, засыпая в тот вечер, не мечтал о Москве? Кто не прикидывал в уме подсчетов конструкций фюзеляжных и реечных моделей? И кого не уносили в ту ночь мечты в поднебесье, за облака, к ярким звездам? Чудесные, волшебные видения сопровождали сон юных авиостроителей в те дни. Одни видели себя в стратосфере на недосягаемой высоте. Другие неслись на флагманских воздушных кораблях во главе могучих эскадрилий на защиту границ. Третьи на попрыгуньях-автожирах опускались на вновь открытые материки и острова. Иные в невероятных трудностях спасали рыбаков и терпящих бедствие путешественников или перевозили тяжело больных из отдалённых местностей прямо в Москву.

Толя спал в ту ночь крепко, без сновидений, устав за дорогу.

Мать долго стояла у его кровати, посмеиваясь над зеленым свитром.

— Ах, ты, Толька, Толька, придумал же такой дикий цвет выбрать! Ну, куда я наряжусь, как попугай, в эту расписную штуку?

Но свитер все-таки носить стала.

Когда орава моделистов ввалилась к Толе, мать торопливо ушла: в комнате, по обыкновению, поднимался такой шум, — будто сотни станков шли на полный ход.

— Ребята, проголодаетесь — там в шкафу хлеб и повидла есть, подкрепитесь…

— Мама, ты бы посмотрела, какие у нас модели.

— Вернусь, тогда посмотрю. Некогда. До свидания, ребята.

Ушла.

Ребята мигом скатали в трубочку полосатую дорожку на полу и уселись тесным кружком. Модели поместились в средине круга.

Каких-каких тут только не было!

Но лучше всех — толины модели. Они сделаны очень тщательно, чисто, аккуратно.

— Четверикова, ну кто так наклеивает бумагу?.

Толя сердито подносит Гале к носу неопрятную модель: — уж ты бы не бралась, если не хочешь.

— У меня клей вон какой плохой!

— Не клей плохой, а руки плохие. Ты бы кисточку лучше сделала, а то пальцем мажешь.

— Толька, а тебе говорили про Шурку?

— Что?

— Костик пошел к нему посмотреть модель, а он ее спрятал.

— Зачем?

— Вас, говорит, много ходит смотреть. Так, говорит, и на состязаниях не выиграешь ничего.

— Вот дурак. То-то он и сюда не стал ходить.

— Толька, а правда, что он у тебя в прошлом году модель испортил?

— Нет, неизвестно, кто. Он вообще-то парень хороший, только задается здорово. Думает, что он лучше всех.

— Я вот давно говорю, что надо Вале сказать. Можова его проберёт, как надо. Что это за пионер, который все в одиночку да в одиночку.

— Нет, ребята, — остановил Толя, — жаловаться пока не надо. На состязаниях увидим, что будет.

— Костик, а ты узнай, что там у пушкинцев?

— Ага узнаешь, как же. Там у них инструктор есть, Генка Стрижов. Он никому не велел ничего говорить.

— И вовсе не Генка. Это все Жеська Алеева. Она сама все у наших девченок… Ой, Вовка, ты элероны мои поломал! У-у, простоквашные глаза!

— А ты не клади их под ноги. Расселась сама, как барыня, мое место заняла.

— Толька, что ж мне теперь делать.? — захныкала, было, Галя.

— На, — подал ей бумагу и клей Толя, — делай новые.

— Ой, ребята, не успеем к первому мая.

— Успеем.

— А вдруг — нет?

Эти опасения были не только в Чеховской школе. Ими трепетали в те дни многие «авиомодельне» сердца. Горосоавиахим провел по школам собрания, устроил общее пионерское собрание в городе Из крайосо послали инструкторов в Сталинск, Прокопьевск и Томск, подгоняя, подбодряя, уча моделистов, привлекая новых ребят в кружки юасов [1] Юасы — юные авиостроители. .