Клеопатра Гайлит - Крылья

— Задремал, приятель? — мягкая рука теребит тихонько вихор. — Давай-ка, раздевайся, да на боковую.

Отец помогает расстегнуть пуговицы, стащить штаны и, обняв, доводит до кровати.

— Ну, спи, оголец, спокойной ночи.

— Папа, — тянет за ворот к себе отца Кешка и шепчет на ухо:

— Откуда бабки берутся?.

Отец фыркает и, оглядываясь на старуху, шутливо шепчет сыну на ухо:

— От сырости в углах разводятся. Спи! Она скоро уедет.

— Завтра?

— На-днях,

Но и на-днях бабка не уехала. Как — приехала на похороны кешиной матери, так и осталась, будто присохла к квартире. Прожила зиму. А весной у Кешки наступило горячее время — решил строить самолет. Однажды он увидел в конце улицы стайку ребят. Живо оседлал палку и понесся по лужам к ним.

— И-го-го! И-го-го! Буденный едет! Дорогу давай!

Воинственный клич застрял в горле: над ребятами взвилась белокрылая, странная птичка, перелетела через дорогу и быстро села в грязь. Ребята с визгом кинулись к ней. Отбросив далеко палку-коня, Кешка в несколько прыжков домчался до ребят и замер — в руках одного из них он увидел малюсенький аэроплане. Он был очень похож на те аэропланы, которые Кешка видел на спичечных коробках, но совсем маленький.

— Летает? — задохнувшись, спросил он, вытаращив от беспредельного удивления глаза.

— А то нет? — высокомерно задал вопрос обладатель чудесной игрушки и добавил:

— Как всамделишный.

— Сам делал?

— Сам.

— Вре-ешь — недоверчиво протянул Кешка.

— А не веришь, так и спрашивать нечего, — отрезал мальчика, повернулся и пошел от Кешки, унося белокрылую птицу-самолет.

С тех пор и одолела Кешку забота: сделать самому аэроплан Настала тяжелая пора и для бабки. Кешка таскал в комнату щепки, проволоку, бумагу. Приволок как-то старую грязную велосипедную шину. Строгал. Клеил. Сопел. Кряхтел. И неимоверно сорил.

— Ну, пропасти на тебя нет! Опять какую-то лихорадку натащил! Убирай этот назем отсюда! — замахивалась веником бабка.

Кешка сгребал свои инструменты, материалы и перебирался в сени, но и из сеней гоняла его неугомонная старуха. Пробовал Кешка жаловаться отцу. Отец миролюбиво просил:

— Ты бы, мать, того… Кешку бы не трогала. Пожалеть-то его без матери некому…

— А я, батюшка, стара за ним с тряпкой да веником ходить. Он вон какой озорник. У меня своих десяток был, а таких не видывала. Ишь что выдумал, самолет какой! Гляди, вверх ногами скоро полетит.

Была у Кешки кроме отца еще одна сочувствующая душа — Жеська. Она доставала ему папиросную бумагу и клей — выпрашивала у соседки — «пишущей машинистки», и часами просиживала на корточках около Кешки, пока он строгал палочки для модели. Кешке не везло. Ни одна модель не летала, хотя все были склеены как будто правильно. Надоело. Бросил. Не брался за модели года три. А потом, когда в школе, где он в то время учился, заговорили об одном парнишке из Чеховской школы, который сделал замечательную летающую модель самолета, — Кешка опять притащил домой клею, бумаги, палочек, проволоки.

Опять начала бушевать бабка. Она так и не уехала никуда.

— Трудно нам, приятель, без матери жить, пусть уж бабка останется — решил отец, — а ты на нее меньше внимания обращай. Поворчит, да такая же и останется. Как-нибудь поладите.

Но ладить с ней было трудно. Бабка никак не хотела понять ребят.

— И не стыдно это тебе, голенастая, к мальчишкам бегать да какие-то еропланы мастерить? — стыдила она Жеську, когда та склоняла кудлатую голову рядом с Кешкой над крылом модели.

Жеська поднимала голову, смотрела большими серыми глазами на старуху и серьезно говорила:

— Мы ведь учимся вместе.

— То-то вот и стыдобушка. Сроду отдельно учились, а тут какая-то власть несуразная — что парни, что девки, ничего не разбирает.

— Ты, бабушка, однако, какая-то сама старорежимная. Все тебе советская власть плохая.

— Тьфу, ты, пропасти на тебя нет! Я — разве про советскую власть? — Я про вас вот, заполошных, говорю, — горячилась старуха.

— Знаешь, Кешка, надоела мне твоя бабка. Однако, насолю я ей, — призналась как-то Жеся.

— Брось. Хуже лезть будет, — отсоветовал Кешка. Но Жеся упорно тряхнула кудрями и погрозила вслед бабке кулаком.

— Толенька, ты бы подобрал маленько свои модели. Смотри, — пройти негде;.

— Это ты, мама, потолстела после курорта, вот тебе и тесню.

— Да ты уж очень много места занимаешь с ними.

— Ну, мама, уж разворчалась. Слет же скоро, а у меня еще не все готово.