Вероника Александрова - Мануш-Вартуш (повести и рассказы)

Вася на секунду задумался.

— А географы бывали раньше в наших местах?

— Они впервые приезжали сюда пять лет назад. В ту зиму, когда был сильный снежный буран. А почему тебя это интересует?

— Почему? А потому, что… Нет, как это никто раньше не догадался? — закричал он уже на бегу.

…Над горами распушились облака. Ранние, прозрачные…

«Лe-чу! Ле-чу! Ку-да хо-чу!» — насвистывала в небе какая-то пичуга.

Рыжая лошадь, дремавшая возле брезентового домика, подняла голову и призывно заржала.

Выглянув из палатки, географы увидели небольшого конька. Широко расставив ноги, покачиваясь, как заводной, он медленно, но верно взбирался по узкой тропе. За его гриву держался мальчишка. А за плечи мальчишки ухватилась девочка в вышитой украинской кофточке и узбекской тюбетейке. К поясу у неё был привешен заржавленный капкан.

— Зачем вы сюда пожаловали? — недовольно спросил Алексей Алексеевич. — Одни, без взрослых. Если ты, Вася, захотел узнать перед отъездом все тайны Чоло-Монго, то напрасно совершил такой длинный путь. Мы ещё только начали свои исследования. И зачем ты притащил с собой девчурку?

— В этом всё дело! — Вася соскочил с лошади.

Мала осталась сидеть, поглядывая на географов озорными узкими глазками.

— В этом всё дело, — повторил Вася и с трудом перевёл дыхание. — Вы ведь потеряли дочку, да? Так вот: она нашлась. — Он торжественно указал на девочку.

Географы переглянулись.

«Ле-чу!» — слабо пискнула в вышине пичуга. И замолчала. Словно кто-то дал ей понять, что петь сейчас неуместно.

— Необдуманные поступки, дружок, чаще всего приводят к дурным последствиям, — глухо сказал Алексей Алексеевич и отвернулся от ребят.

Мария Фёдоровна быстро вошла в палатку. Но сразу вышла оттуда и попросила Васю:

— Рассказывай!

И он начал рассказывать. Это случилось пять лет назад… Несколько дней в тайге бушевала буря. Замело все пути. Дома по крыши засыпало снегом. Давно здесь не бывало такого снегопада.

А когда он наконец кончился, двое охотников из улуса на лыжах отправились в тайгу. Свежий лисий след привёл их в глухое ущелье. Там они неожиданно наткнулись на сани, запряжённые истомлёнными оленями. Олени лежали на снегу, не поднимая голов. А в санях, тепло укутанная меховыми одеялами, спала маленькая девочка.

Охотники поняли, что со взрослыми что-то случилось. Может быть, они отошли искать дорогу и замёрзли?

Поиски ни к чему не привели. Охотники забрали девочку с собой в улус. Бабушка Оксана, повариха из совхозной столовой, взяла её к себе. Но постепенно забавная малышка сделалась дочерью всего улуса. Её родных так и не удалось найти. Вначале девочке не хотели давать нового имени. Ведь было же у неё какое-нибудь своё, которое она ещё не умела произнести? Её ласково звали — маленькая, и незаметно она стала откликаться на имя — Мала.

В улусе баловали её. Наряжали. Задаривали игрушками и конфетами. Постоянно возили с собой по гостям.

У неё было очень много мам и пап. И все снисходительно, сквозь пальцы, смотрели на её выходки. Только один Вася старался строго её воспитывать. Но что будет теперь, когда он надолго уедет?

Хотя, конечно, всё будет хорошо. Ведь нашлись её настоящие родители. Наверно, они сразу не узнали Малу, потому что за пять лет она здорово выросла?

Географы молчали. И Васе стало зябко.

— Маленьких девочек теряют очень редко, правда? — спросил он. — Это ведь не какой-нибудь пустой патрон?

— Слово «терять» имеет разные значения, — так же глухо ответил географ.

Он и его жена смотрели куда-то мимо Васи, мимо оледеневшей летом реки. Оба видели одно и то же: холодный военный Ленинград и худую девочку с усталым лицом.

А Вася смотрел на немолодые лица географов и вдруг сообразил, что их потерявшаяся дочь пропала, наверно, давным-давно и сейчас была бы уже взрослой. У неё самой могла быть такая дочка, как Мала.

Девочке надоело молча сидеть на лошади. Она потянулась к Марии Фёдоровне и приказала ей, как приказывала всем взрослым:

— Мам! Сними меня!

Мария Фёдоровна осторожно подняла девочку с седла.

— Ма-ам! — снова потребовала Мала, называя Марию Фёдоровну, как она называла всех женщин. — Дай мне конфет и подари лошадь! Только игрушечную, настоящие мне надоели.

Она опустила голову на плечо географички, и её выпуклые тёмные веки стали медленно наползать на глаза.

— Бай, девчонка, баю-бай… Бай, Наташка, засыпай… — вдруг негромко, нараспев проговорила Мария Фёдоровна.