Лев Квин - Палатки в степи

- Ерофеи Петрович! Ерофей Петрович! - еще издали крикнула девушка. - На дальнем пастбище неладно. Ребятишки туда по ягоды ходили, говорят, вроде волки трех овец задрали.

- Задрали? Как же так?.. У, черт, бричку отпустил!- заметался Глаголев. - Как теперь до пастбища добраться?..

В это время на стане совхозных трактористов послышался стрекот мотоцикла.

- А если их попросить. Ерофей Петрович? - предложил Сеня. - Может, подбросят.

На лице Глаголева мелькнула тень надежды:

- Добеги, добеги, авось в самом деле совестливые ребята. Здесь всего каких-нибудь двадцать километров. Для мотоцикла сущий пустяк… И откуда только там летом волки взялись? Ума не приложу.

Через несколько минут из-за рощи выкатил новенький мотоцикл с коляской. За рулем сидел Дима Николаев.

- Только я, товарищ зампредседателя, не знаю дорогу на пастбище, - сказал он, остановив машину.

- Зато я знаю…

Ерофей Петрович, кряхтя и отдуваясь, полез в коляску.

- Поехали! Шпарь, тракторист, вовсю…

Мотоцикл бежал по полевой дороге, пыльной и петлистой. Дима незаметно посматривал на своего пассажира. Грузное тело Глаголева то и дело подскакивало на многочисленных ухабах. Но он молчал. Хмурил брови, сердито шевелил губами, думая о чем-то своем.

Заместителя председателя нужно задержать на пастбище целую ночь, да еще так, чтобы не вызвать подозрении. Иначе Глаголев может уйти пешком. Человек он, по всему видно, решительный.

Надо начать уже сейчас. Маленькая неполадка в пути. Бывает ведь…

Дима осторожно покрутил ручку. Подача газа замедлилась, а затем и прекратилась вовсе. Мотор заглох, мотоцикл остановился.

- Что случилось? - спросил Глаголев, беспокойно ворочаясь в коляске.

- Свеча барахлит.

Дима вытащил инструменты и начал копаться в моторе.

- Надолго это?

- Нет! Чепуха! Двинут десять…

Минут десять затянулись на добрых полчаса с гаком. Глаголев сидел в коляске и нервничал. Наконец Дима несколько раз дунул на совершенно исправную свечу, поставил ее на место и закрутил.

- Поехали…

Пастбище открылось сразу же за лесом. Здесь по всему чувствовалась близость реки. Трава была густой, ярко-зеленой, а не скучного серого оттенка, как в иссушенной зноем степи. Сочные широколистные растения радовали глаз.

На огромном лугу стройными рядами, как на параде, пощипывали сочную зелень сотни черных горбоносых овец.

Седой чабан с живыми блестящими глазами на коричневом морщинистом лице быстро пошел навстречу подъезжавшему мотоциклу, подняв вверх обе руки.

- Стон, стой! Эдак вы мне всех овец распугаете… Ты, Ерофей Петрович? - удивился он. - Зачем пожаловал?

- Как - зачем? - Заместитель председателя с усилием вытащил из коляски одну ногу, затем другую. - Как - зачем? - повторил он. - А волки? Как же это ты, Степан Сергеевич, не доглядел? Ай-яй-яй!

Чабан замахал руками:

- Господь с тобой, Ерофей Петрович! Какие волки?.. Да о них здесь и слыхом не слыхать.

Глаголев вытаращил глаза.

- Как? Ведь агрономша сказывала…

Дима спрятал лицо, склонившись над мотором. Теперь все зависело от того, как он сыграет свою роль.

- Поворачивай оглобли, тракторист… Что-то здесь нечисто.

Глаголев занес над коляской свою мощную ногу.

- Обождите, Ерофей Петрович. Опять барахлит.

- Эх, будь она неладна!.. Давай чини скорее!

Дима выждал, пока Ерофей Петрович с чабаном пошли к отаре. Быстро вывинтил свечу, вымазал ее маслом и повалял в песке. Потом посидел еще немного, делая вид, что возится в моторе.

Красное, неяркое солнце, опоясанное кольцами облаков и похожее на огромный китайский фонарь с зажженной внутри свечой, повисло уже над самым горизонтом. Со стороны реки потянуло прохладой. В ближней балке завели свою однообразную вечернюю песню лягушки.

Глаголев вернулся к Диме:

- Еще не готово, тракторист?.. Эх ты, специалист липовый!

- Видите, свечу как маслом забросало. Надо бы ее прокалить, да негде.

Глаголев чертыхнулся.

- Разводи быстрее костер!

Расчет Димы оказался верным. Глаголев присел на корточки у костра, позевывая, смотрел, как тракторист прокаливает свечу. Потом прилег, закрыл глаза. А спустя еще минуту раздался его богатырский храп.

- Намаялся, - покачал головой старый чабан.-Ты уж его не буди, хлопец, пусть поспит.

Дима не стал возражать. У него самого слипались глаза.

Проснулся Дима от тихого говора. Лежа с закрытыми глазами, он слушал, как беседовали заместитель председателя и чабан.

- Тощие у тебя овцы что-то. Нынче ведь с травой неплохо.