Лев Квин - Палатки в степи

Центральный поселок совхоза «Молодежный» раскинулся на лысом пригорке, обожженном солнцем и ветрами. То тут, то там виднелись серые полотняные палатки, похожие на огромных летучих мышей, тракторные вагончики, окрашенные в зеленый цвет. Но вот на одном краю поднялись стены двух сборных домов. Правда, они еще стояли без крыш - на время сева пришлось прервать строительство, - но кто-то уже прибил на них белые дощечки со старательно выведенными буквами: «Ул. Московская». И хотя вся Московская состояла пока что из этих двух недостроенных домов, воображение целинников уже рисовало будущую улицу - длинную, прямую, усаженную липами.

Чуть поодаль вовсю шло строительство большого бревенчатого дома под общежитие. Полуголые, почерневшие под степным солнцем ребята разделывали топорами и пилами здоровенные балки. Здесь пахло смолой и опилками, под ногами шуршала упругая стружка.

Рядом высились аккуратно сложенные штабеля кирпича. Они быстро убывали, словно таяли на солнце. Зато с каждым днем все выше поднимались стены будущего клуба.

А на другом краю поселка, там, куда, гонимые веселым ветром, подкатывались зеленые волны необозримого пшеничного океана, стояло странное сооружение - кособокое, с выпирающими углами, с торчащими во все стороны шестами и досками. Тускло поблескивало маленькое оконце. На двери, сколоченной из нетесаных, кривых досок, красовалась аккуратная табличка с совершенно неожиданной надписью: «Без доклада не входить».

Это был «Замок грез», как его называли в совхозе. Обитали в нем пятеро веселых комсомольцев, приехавших на целину из Москвы. Старшим у них был дядя Вася - высокий парень в военной гимнастерке, бывший сержант-танкист.

Ребята обосновались здесь недавно. Во время весеннего сева все они работали в тракторной бригаде Тараса Семеновича Подопригоры. Кончился сев, и их, как выражался дядя Вася, перебросили на другой фронт - строительство клуба. Они прибыли с полевого стана, кое-как переночевали в душной, переполненной до отказа палатке - на воздухе нельзя было: кругом кишмя кишели гадюки, - а утром с хмурыми лицами и гудящими головами пошли по поселку искать себе другое жилье.

Тут им и попалась эта развалина, - видно, когда-то ее построили пастухи, пригонявшие сюда на лето свои стада. Ребята походили вокруг нее, почесали затылки. Потом намесили глины, раздобыли где-то несколько длинных досок от ящиков. Требовались еще гвозди и стекло. Но достать их в совхозе было делом немыслимым.

- Надо попробовать в селе, - предложил дядя Вася. - Кто пойдет?

- Конечно, Рогачков! - в один голос ответили все.

Миша Рогачков, бывший инструктор райкома комсомола, и в самом деле отлично подходил для такой ответственной миссии. Он отличался редкостным красноречием. Маленький, невзрачный, Миша моментально преображался, едва только начинал ораторствовать. Голос у него был уверенный, густой, черные цыганские глаза с длинными ресницами вдохновенно поблескивали. Самые несговорчивые люди не могли устоять перед Мишиным красноречием…

Миша вернулся из села с гвоздями и стеклом. Осторожно опустив стекло на землю и положив на него сверток с гвоздями, он сделал руками жест, означавший «Внимание!» и, словно фокусник, вытащил из-под пиджака небольшую табличку, строго запрещающую входить без доклад?..

Ребята заулыбались.

- Где ты се стащил? - удивленно спросил дядя Вася.

- Стащил? - обиженно фыркнул Миша. - Ее мне вручил сам товарищ Смык. Ах да, вы ведь еще не знаете, кто это! Товарищ Семен Яковлевич Смык - председатель сельпо. Ясно? Мы с ним очень хорошо поговорили. Понимающий товарищ. Он мне выписал гвозди и стекло - за наличный расчет, конечно. А потом я увидел на его двери эту табличку и стал доказывать ему, какая это нужная штука, что без нее нам в новом совхозе никак не обойтись… Он подумал, подумал, пожевал губами, снял ее с двери и подарил мне! Ох, и умора была, ребята! Я ему, конечно, все это в шутку, а он принял всерьез. Честное слово! Расчувствовался… Я, говорит, сам в молодости чуть было на Дальний Восток не поехал. Для новоселов ничего не пожалею. Хотел мне еще чернильницу здоровенную из пластмассы вручить. Еле-еле уговорил его, что в другой раз за ней зайду.