Анжелина Мелкумова - Дети капитана Тореодора

— Я огорчил вас, — испугался кот. — Простите…

— Что вы! — Голос Лизы взволнованно дрожал. — Это вы нас… простите, простите!

Уткнувшись мокрым носиком в кошачью лапу, Лиза заплакала. Заливаясь слезами и всхлипывая, мышка безуспешно пыталась что-то расказать — про детей капитана Гранта, про Большую Мышиную Энциклопедию, про аквариум и пузырёк с тёрпким ароматом… но получался лишь невнятный писк.

Кот ровным счётом ничего не понял. Мягкой лапой без когтей он гладил раскисшего мышонка по ушам.

Наконец Лиза успокоилась. Высморкалась, улыбнулась. А, прощаясь с Одиссеем, сообщила:

— Я знаю, что мы сделаем для вас. Мы познакомим вас с нашим папой. Вы не знаете, какой у нас замечательный папа. Раньше он был капитаном внутренних мышиных войск, и боевая кличка его — Тореодор. У папы есть настоящие погоны и настоящее ружьё, которое стреляет сухим горохом!

— И попадает исключительно в цель, — дорисовал картину Макс, помахав коту на прощанье.

…Время подходило к утру. Забрезжил рассвет, когда два мышонка проснулись в своих норках от шума мотора.

Кто-то приехал в гости к Лопушайло? Так рано?

Лиза и Макс вылезли на крыльцо.

У калитки стояла большая машина. На белом фоне — красный крест. Взяв на руки больную дочку, папа Лопушайло залезал в машину. С крыльца спускалась мама Лопушайло, на руках у неё был мальчик.

Неладное… Что-то случилось неладное. Не зная, что думать, мышата заторопились к калитке.

Папа Лопушайло вылез из машины. Теперь туда залезала мама.

— Я поеду с детьми в больницу, — сказала она. Взгляд её был чрезвычайно уставшим, а глаза красны от слёз.

В больницу! Мышатам несказанно удивились. Значит, ночью детям стало хуже?

Но как же так? Ведь тролля прогнали! Ведь всю ночь детей охранял Одиссей!

Одиссей был тут же. Как безумный, кот метался меж колёс машины, пытаясь заскочить внутрь.

— Пшёл, пшёл отсюда! — отпихивал кота ногой водитель.

Уворачиваясь, кот сделал попытку заскочить к детям одновременно с мамой Лопушайло.

— Ах, Одиссей! — воскликнула она раздражённо. — Иди, иди… ещё тебя тут не хватало…

— Пустите его! — не выдержав, запищали мышата. — Без него тролль придёт в больницу! И детей ничто не сможет спасти! Пустите его!

Но слабый писк мышат, конечно, никто не расслышал. Мама Лопушайло отбросила кота прочь. Дверь машины захлопнулась. Взревел мотор.

— Вы просили правды, я отвечу честно, — говорил доктор папе Лопушайло, залезая на сиденье рядом с водителем. — Современная медицина не располагает средствами, способными помочь вашим детям. Болезнь зашла слишком далеко.

— Но, доктор, неужели совсем, совсем нет ни единого шанса?! — В папином голосе слышалось отчаяние.

Доктор отвёл глаза.

— Вот если бы можно было уничтожить в корне возбудителя болезни… Увы, одно «но»: наука до сих пор не знает, кто возбудитель. Мне очень жаль, — сказал он тихо и захлопнул дверцу.

Машина рванулась вперёд, увозя детей.

Долго стояли у калитки кот, мышата и папа Лопушайло. Наконец, повесив голову, папа побрёл домой.

На Одиссея страшно было смотреть. Он глядел как опущенный в воду.

— Я виноват… — шептал он, — я виноват…

Хотя, конечно же, уж кто-кто, а Одиссей виноват ни в чём не был.

Что-то не давало Максу покоя. Что-то… какая-то мысль… Макс долго тёр макушку, пока не вспомнил.

Ага, слова доктора: « Болезнь зашла слишком далеко. Вот если бы можно было уничтожить в корне возбудителя болезни… то бишь тут тварь, которая вызвала заболевание. Увы, наука до сих пор не знает, кто возбудитель. »

Наука не знает, кто возбудитель…

А ведь мы знаем, подумал Макс.

— «Нечисть неуничтожима», — сказал Макс, проползая между двумя толстыми энциклопедиями. Вся нора Лизы и Макса от пола до самого верху шуршала и шелестела листочками, промокашками и раскрытыми книгами. — «Нечисть неубиваема», так говорил Одиссей. Э-э… Лиза, ты где?

Из-под вороха старых книжных листов высунулся розовый Лизин нос.

— Не садись, пожалуйста, вот на этот листочек, — попросил нос. — Он мне ещё пригодится. Спасибо.

— Но если нечисть неуничтожима, — продолжил Макс, — то, скажи, пожалуйста, как ты собираешься избавиться от Проклятия Бестиевича?

Из-под вороха листов снова показался нос — в компании с глазами.

— А как по-твоему, — хитро прищурились глаза, — почему тролль так боится солнечных лучей?

Макс почесал затылок.

— Этого не знает никто.

— Этого не знает тот, — поправила Лиза, — кто не читает книг.