Хачим Теунов - Правдивая повесть о мальчике из Кожежа

А спустя еще некоторое время ожила Псипца. Сперва медленно, неуверенно поднялась в ее берегах вода, а потом заструилась, зажурчала, и понесся поток, радуя своим немолчным говором, прохладой и свежестью.

Осторожно, опасливо, как бы ведя разведку, появилась в Псипце небольшая рыбешка. Подплыла к одному берегу, к другому и скрылась. А через некоторое время в Псипце резвились пятнистые форели — речные царевны.

Мы испытывали сладкое чувство удовлетворенности, на душе у нас было легко.

Наш учитель так объяснил нам наше состояние и значение проделанной работы:

«Родники в поле, мосты через реки — ими пользуются все. И если ты человек, ты обязан починить поломанный мост, прежде чем перейти по нему, ты должен вернуть жизнь умирающему роднику, прежде чем испить из него воды. Так поступает наш Угурлы».

Но Угурлы перебил его:

«Я ничего сам не придумал. Учитесь, ребятки, у народа. По мере своих сил я делаю то, что принято в народе».

Да, он продолжал народные традиции… Если узнает, что у вдовы-солдатки прохудилась крыша или плохо закрываются двери, Угурлы не ждет, когда его позовут, а сам идет в тот дом с инструментом. Разболтались колеса колхозной брички — Угурлы не ждет письменного наряда. Старый мастер, чудо-мастер все сделает, как надо.

«Без наряда, без соответствующего документа не работай», — ворчит строгий бухгалтер.

«Милый бумагомарака, — отвечал ему дед Темроков, — дело руки делают, а не бумажки. Мне богом предопределено мастерить, а тебе — писать. Вот и пиши красиво».

«Не начислю тебе трудодней!» — сердился бухгалтер.

«Можешь не начислять, но вдова, которой я починил крышу, подводчик, который теперь без опасности едет по крепкому мосту, тракторист, которому отковал лемеха, уже начислили мне сердечную благодарность. А мне этого достаточно!» — улыбается кожежский чудо-мастер.

«Начислю, начислю, я пошутил», — сдается бухгалтер.

«Я понимаю, что ты пошутил, а не то отодрал бы тебя за уши. Ведь я не только Угурлы, могу быть и Залимом [19] Зали́м — грозный. ».

Неутомимым был этот человек. В Кожеже есть «Старый мост Угурлы», есть и «Новый мост Угурлы». Три родника бьют вокруг Кожежа — на кукурузном поле, на лугу, где покос, и на развилке дорог. Возле родников Угурлы посадил плодовые деревья, поставил скамейки. Отдохни, освежись, отведай плодов…

Воспоминания идут чередой. Морозным январем 1943 года Кожеж был освобожден. Каждое утро Угурлы идет из дома в дом. Кому-то подправит рамы, другому навесит дверь, третьему роет землянку. Он и нам помог восстановить разрушенный домик.

«Не горюйте, — говорил нам с дисой Угурлы. — Вон птахи, они каждый год новое гнездо вьют. И ничего. А ведь у них только крылья, а у нас — и руки, и крылья, и умная голова. Свободная родина окрыляет нас. Все осилим!..»

Какого мудрого и доброго человека лишились мы… Конечно, я пойду к Хаджет, чтобы выразить ей соболезнование. Но какие слова могут утешить достойную сподвижницу незабвенного Угурлы?.. Нет, таких слов. Нет!

Из-под большой черной шали глядят отрешенные, залитые горем глаза Хаджет. Молчит. Время от времени качает головой: «Все копчено». Потом закрывает обеими руками лицо и плачет.

Хаджет рассказывала:

— Слаб он был, еле дышал. Доктор строго-настрого наказал ему лежать, не поворачиваться, не вставать. «У тебя разрыв сердца», — сказал. А он… Он поднимался, когда его приходили проведать старики, кто постарше, чем он. Таким он был. Важно, не сколько лет живешь, важно, как живешь», — говорил Угурлы.

Попрощавшись с бабушкой Хаджет, я ушел.

На душе было пусто. Не хотелось никого видеть, и я направился к лесу и роднику Угурлы.

Лес на пустоши разросся, закудрявились пышные кроны. Вот и знакомый родник. Возле него стояли Леонид Петрович и Герандоко. Леонид Петрович внимательно рассматривал памятник — высокую стелу из розового туфа. Раньше здесь не было никакого памятника.

— Читай, мой кан! — сказал мне Леонид Петрович. — Какое оригинальное изречение.

На камне было высечено:

«Сделав доброе дело, выбрось память о нем в реку и начинай творить новое.

Угурлы Темроков».

И чуть ниже — другая строка:

«Тогда и тебя будут чтить, как Угурлы.

Кожежцы».

Я думал о человеке, который широко, размашисто прожил долгую жизнь, был опорой, надеждой для всех, кто нуждался в помощи и участии.

Угурлы не забудут. Угурлы будут помнить и почитать!

Приходилось ли вам видеть белоснежный лист плотной бумаги, приколотый к большому щиту, с надписью: «План застройки»? Думаю, да, потому что в наше время это не редкость. Так вот, если вы обратили внимание, в таком плане, как правило, улицы прямые и ровные. И конечно, архитектор-проектировщик с особым старанием расставил вдоль улиц нарядные домики, утопающие в зелени. Само собой разумеется, что домики эти выписаны особенно тщательно. И, рассматривая все это, вы думаете, как хорошо было бы пожить в таком райском уголке. Но если каждое утро вы все это видите не на схеме, а наяву?