Юлия Радченко - Под заветной печатью...

2 октября 1828.

С.-Петербург».

Практиканты пришли в необыкновенное возбуждение, они решили, что это пушкинский автограф. Действительно, почерк очень похожий. Экспертиза подтвердила, что бумага и чернила пушкинского времени. Могло и в самом деле показаться, что это автограф знаменитого, утерянного «письма к царю». Однако пушкинисты, казалось бы, развеяли все иллюзии. Их приговор гласил: «умелая подделка». Один из ученых язвительно заметил: «Это мы с вами можем написать „Гавриилиада“ через одно „и“, а уж Пушкин-то знал, как называется его поэма».

Кроме того, как уже отмечалось, в письме отсутствовало обращение, а письма к царю, конечно, начинались какими-то словами: «Ваше императорское величество», «Государь» или по-французски «Sir».

После того в Пушкинском доме положили документ в папку подделок и показывали студентам как образец ловкой мистификации. Правда, с самого начала некоторые специалисты задумались, зачем и кому понадобилось потратить столько сил и труда, чтобы изготовить эту фальшивку. Прежде всего надо было достать бумагу пушкинского времени: но это еще возможно, хоть и трудно. Куда хлопотнее и практически почти неосуществимо в наши дни изготовить тогдашние чернила. К тому же текст явно написан гусиным пером.

Работа могла быть произведена только в наше время, ибо в пушкинские времена просто не существовало таких данных, которые дали бы материал к написанию этого письма: так как только в 1906 году, после первой русской революции, открылись некоторые секретные бумаги III Отделения и было опубликовано дело о «Гавриилиаде», когда стала известна запись Пушкина от 2 октября 1828 года: «Письмо к Ц(арю)». И лишь в 1921 году последовало объяснение ученых, что эта строчка относится именно к допросам поэта по поводу его поэмы.

Абсурдность поступка человека, якобы сфабриковавшего этот документ, продолжала беспокоить пушкинистов, и вокруг найденного письма все время шла кропотливая, упорная работа. Истина восстанавливалась медленно и собиралась новыми крошечными находками. После долгих розысков удалось установить автора письма: им оказался некто А. Н. Бахметев, попечитель Московского университета и гофмейстер. Выяснилось, что он жил в одно время с Пушкиным: родился в 1798 году, а умер в 1861-м и был почитателем поэта. Важной подробностью его биографии была женитьба в 1829 году на дочери П. А. Толстого, то есть того самого сановника, который возглавлял расследование о «Гавриилиаде». Тут стали видны пути, позволившие Бахметеву снять копию с подлинника. Очевидно, царь вернул письмо Пушкина в комиссию, а Толстой, зная об интересе своего зятя к поэту, показал ему письмо…

Итак, круг замкнулся. Значит, в 1828 году Пушкин действительно признался Николаю в авторстве. Правда, признался не до конца: годом написания поэмы назвал 1817-й, ибо, во-первых, был тогда помоложе, а во-вторых, после этого уже был наказан за «афеизм»: не станут же его дважды наказывать за одно и то же.

Вот какое сообщение выслушала я на научном заседании. Оно вызвало волнение среди собравшихся. Позже была принесена папка с подделками и «письмо к царю» было переложено в другую с надписью «Dubia», что по-латыни значит «сомнение»: ведь нет полной гарантии, что Бахметев списал весь текст и без ошибок — пропустил одно «и» в заглавии, мог и еще ошибиться.

Рассказ закончен. Впрочем, нет. Вот нашли же копию письма к царю, и ученые задумались над происхождением сюжета пушкинской «прелестной шалости». А вот другой специалист решил отыскать следы кишиневского друга поэта Николая Алексеева, владевшего самой полной рукописью, и кто-то предлагает даже простукать стены старинного особняка, где, ему кажется, могут найтись спрятанные листы.

И кто знает, вдруг однажды, совершенно неожиданно, на стол ляжет листок с изящным почерком, и среди веселых адских бесов проступят строки:

Августовским днем 1826 года на улицах Москвы сотни тысяч людей: идет бесплатная раздача вина и яств; гремит пушечный салют; на огромном пространстве в Кремле и вокруг него — гвардия, двор, министры. Колокольный звон, всеобщий молебен.