Юрий Сальников - Человек, помоги себе

И еще благодарность объявили.

Пишу это не ради похвальбы, а чтобы сказать: обещали мне в связи с этим кратковременный отпуск. Вот съезжу к матери и заверну к вам, к Анне Алексеевне, хоть на денек, а заеду!

Так что, возможно, до скорой встречи!

Сержант Валерий Заморыш».

По идее — Марат Галустян должен лишиться глаза. Так как своего слова не сдержал.

Придумал объяснение: дескать, Ларису не нашел, а потому и к тебе не явился. И не звонил. «Все равно информировать не о чем». Лень было сделать лишний шаг или поднять трубку ближайшего автомата. И заставил бежать поздно вечером к нему еще раз. Не могла усидеть. Попутно заглянула к Ларисе — ее не было.

А когда вернулась домой, налетела на мамино замечание: «Где сегодня все время мотаешься? На месте не посидишь!» Вот и пойми: то — «сиднем сидишь», то — «где мотаешься?».

Только если по совести — да, замоталась. Весь день бегала, и главное — без толку.

И еще вдобавок выставила себя на посмешище. Когда утром я вошла в класс, ко мне подкатилась Сорока-белобока. Оказывается, ни в каком ресторане Нечаева не была, только в кафе, вдвоем с Динкой, и то не долго, потом они пошли в кино. Эту новость принес Бурков.

И Марат сделал мне выговор:

— Ох и паникерша ты, Ольга-джан. Накрутила с нечаевскими дружками: такие-сякие. А они — ребята как ребята.

Это было поразительно: он говорил Ларискиными словами.

— Кто тебе сказал?

— Бурков. Он же их знает.

Опять Бурков. «Фигаро здесь, Фигаро там». Я немедля подлетела к нему.

— Сивкин-Буркин, как же тебя понимать? Когда я спрашивала про Динкиных, ответил — «подонки». А Марату?

— Для тебя подонки, а для Ларисы, может, хорошие.

— Хорошие… Пьют и — в карты… И вообще неизвестно, чем еще занимаются.

— Почему неизвестно? Гвоздилов киномеханик. Терехин слесарит.

— Чернявый? Где же он слесарит? Сама слышала, как рыжий про него говорил — тунеядец. Ничего не делает.

Все, кто был в классе, с интересом следили за нашим разговором. Илья Шумейко даже рассудил:

— А вдруг и вправду подозрительные? Может, расследовать?

— Мы не милиция, чтобы расследовать, — возразил Марат.

— Вот именно, — поддержала его Вика.

— Но я же их видела! — вырвалось у меня.

— А Бурков тоже видел, — сказала Вика. — Почему мы должны верить тебе, а ему — нет?

«А почему вы должны верить ему? — хотела спросить я. — Разве он все правильно делает? Вот ты осуждаешь Нечаеву — такая она, сякая, а почему же этот твой хороший Бурков связался с ней? Что-то не сходятся у тебя, моя дорогая подруженька, концы с концами!» Но ничего такого я не сказала — не стала спорить с Викой. Тем более что Роза Алямова объявила:

— Уже выясняют. Юлия послала к Нечаевой старшую пионервожатую с запиской.

— Вот видите, — сказала Вика, завершая наш разговор. Звонок расставил нас у парт в ожидании учителя. Но скрипучий голос Вики не умолк. — Вообще, Ольга, — продолжала она, — ты за последнее время слишком часто поднимаешь напрасный шум. Впадаешь из крайности в крайность. Любишь все преувеличивать.

Вот это да! Я-то удержалась, не стала с ней ссориться, а она, значит, не пожалела и снова нанесла мне удар. Да еще какой. Под самое ребрышко. И за что? За что? Что я ей сделала? Чем так раздражаю?

На второй перемене Роза принесла дополнительные известия: записка Ларисе Нечаевой вручена, сегодня Лариса явится к Юлии.

А на геометрию неожиданно пожаловала сама завуч. Оказывается, математичка Клара Михайловна заболела.

— Займемся Некрасовым, — по-обычному сухо сказала Юлия Гавриловна. — Но сначала выньте чистые листки.

И она продиктовала нам три вопроса: первый — кем ты хочешь быть? Второй — под чьим влиянием выбрал себе будущую специальность? Третий — как себя готовишь к ней сейчас?

— Отвечайте быстро и коротко, — потребовала учительница.

— Как в анкете? — ввернул Ясенев.

— А это и есть анкета. Проводим опрос во всех девятых. Посмотрим, что из себя представите в будущем.

— Незаменимые кадры, — опять ввернул Ясенев-Омега.

— Особенно ты, — съехидничала Зинуха. — Номенклатурный кадр.

— Пишите! — пресекла разговоры Юлия Гавриловна.

Я написала предельно коротко: «1. Журналисткой. 2. Самостоятельно. 3. Пишу, публикуюсь». Заглянула в Зинухин листок, у нее всего два слова: «Не знаю». Дальше жирный прочерк. После таких слов на второй и третий пункт, конечно, отвечать нечего. Я удивилась:

— А геологом?

Зинуха, хоть и ходит в музыкальную школу, интереса к музыке никакого не испытывает, за пианино садится, можно сказать, из-под палки. И все время твердила: «Буду геологом». А теперь, значит…