Николай Глебов - Карабарчик [Повесть]

- Где ведро?

- Разбилось.

- Ах ты, мошенник, хозяйское добро портить!

Рассвирепевшая Варвара пнула Кирика в грудь. Падая, он ударился виском о перила крыльца и очнулся только в избе Чугунного.

Лишь на третий день мальчик слез с полатей и подошел к окну, на котором суровый мороз вывел причудливые узоры. Подышал на стекло и в сумерках наступающего вечера увидел на дворе несколько кошевок, лошадей с наброшенными попонами. Видимо, у хозяина были гости.

Скрипнула дверь, вошел Чугунный, по обыкновению, навеселе.

- Гуляем, Кирька! Рождество. У Евстигнея елка. Гостей съехалось - невидимо! - Иван закурил трубку. - Ты тут домовничай. Я до утра не приду. Да! Хозяйка наказывала, чтобы ты попозднее принес ей капусты из сенок. Смотри, не забудь, - Чугунный взялся за дверную скобу.

Сумерки сгущались. Мальчик по-прежнему сидел у окна в холодной избе, никому не нужный и чужой. Как только в доме Зотникова зажглись огни, он, захватив горшок с капустой, направился к богатому жилью хозяина.

На кухне от пряных запахов закружилась голова. Из комнаты доносились смех и веселые детские голоса.

Поставив капусту на подоконник, Кирик приоткрыл дверь и замер, очарованный.

Посередине большой комнаты увешанная разноцветными игрушками, вся в огнях, сверкала елка. Вокруг нее, взявшись за руки, кружились нарядно одетые дети.

Кирик невольно шагнул вперед и остановился на пороге, затаив дыхание, не отрывал глаз от невиданного зрелища. Около елки стоял, опираясь на палку, длиннобородый старик, в белом тулупе и такой же шапке.

В руке он держал корзинку, из которой выглядывала чудесная лошадка. С ее гордо изогнутой шеи спускалась черная грива, бисерные глаза горели при свете елочных свечей. На лошадке были узда и лакированное седло - настоящее седло с серебряными стременами.

Румяный елочный дед ласково смотрел на Кирика, как бы приглашая его покружиться вместе с ребятами.

- Алтаец пришел, - послышался голос Степки, и очарование исчезло.

- Алтайчонок, алтайчонок!

Шумная ватага ребят окружила мальчика. Один дернул его за рукав, другой сбил шапку, и с криком «Куча мала!» все друзья Степки навалились на пришельца.

Из соседней комнаты выплыла пышно разодетая женщина, за ней семенил на коротких ногах тюдралинский писарь.

- Дети, нельзя! - сказала она важно и уплыла. Ребята с шумом бросились к елке.

Пьяный писарь подошел к Кирику и подал ему яркую конфетную обертку.

- Кушайте, - сказал он ехидно.

Мальчик доверчиво развернул бумажку и, не найдя конфеты, в недоумении посмотрел на зотниковского гостя.

Писарь залился дробным смехом, хлопнул по плечу озадаченного мальчика и, сощурив глаза, спросил:

- Ну как, вкусная? Может, еще дать?

Кирик отвернулся. Вздохнув, вышел из дому, постоял в нерешительности на крыльце и, медленно спустившись со ступенек, направился к избе. Подходя к ней, заметил недалеко от порога темную невысокую фигуру и, приглядевшись, узнал Яньку. Возле него вертелся Делбек, весело помахивая хвостом.

Кирик бросился к другу.

Скрывая радостное волнение, Янька проговорил важно:

- Тебе мама гостинцев послала.

В избе он развязал узелок и стал выкладывать подарки Степаниды.

- Вот шаньги, ешь! Да постой! Я их разогрею в печке, мерзлые они…

- Мы не топили печку, холодная она… Я и так съем.

- Вот тебе леденцы. Это мама послала. Ты их пососи, шибко сладкие! А это я тебе дарю! - Развернув бережно бумагу, Янька достал картонную лошадку.

Лицо Кирика порозовело. Взяв осторожно игрушку, он поднес ее к лампе, стоявшей на высокой подставке недалеко от полатницы. Правда, конь был хуже, чем тот, которого видел Кирик на елке, - вместо черной волосяной гривы свисала мочалка и не было седла, - но зато он был на деревянных колесиках и хвост держал трубой.

Налюбовавшись лошадкой, Кирик пустил ее по наклонной полатнице в угол. Колесики заскрипели, и чем дальше катился конь, тем быстрее был его ход и сильнее развевалась мочальная грива. Наконец, конь уткнулся в угол, из которого шмыгнули по сторонам трусливые тараканы.

Когда мальчики вдоволь наигрались конем и стали укладываться спать, Янька сообщил:

- От тяти письмо пришло с фронта. Его немцы ранили в ногу, лежал в госпитале. Пишет, что нога зажила и опять отправляют на фронт. Еще пишет, что за храбрость «Георгия» [6] Георгиевский крест - высшая награда, которую давали солдатам царской армии за военные заслуги. получил. Думает, что ты с нами живешь. Велел нам жить с тобой дружно.