Валентин Глущенко: Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка

— Миня, голубчик, укроти ты их! Вконец забили девчонок, головорезы. Ни кататься не дают, ни играть. Одни штурмы на уме. Зачем только пускают в кино этих архаровцев!..

Мишка строго кашлянул и двинулся к горке.

— А ну, вы, довольно!

Ребята на мгновение замерли и молча отступили в снег. Валерка исподлобья поглядел на Мишку, нерешительно пробурчал:

— Тоже указчик выискался…

Мишка шагнул вперед, и победители кинулись наутек. Издалека Валерка крикнул:

— Ага, вечно ему до всего дело! Комендант номер два!

— Комендант номер два! — подхватили Санька и Яшка, высматривая на всякий случай пути к отступлению.

Мишка не стал преследовать крикунов. Вынул руку из кармана и показал крепкий, пропитанный машинным маслом и грязью кулак. Этого было достаточно. С Мишкой Деминым боялись связываться не только малыши, но и старшеклассники.

— Спасибо тебе, Миня, — благодарно проговорила бабушка Сергеева. — Теперь-то мы вдвоем с этими неслухами управимся. Нина вон идет из школы.

Мишка увидел Нину Сергееву. Она шагала в красной шапочке и в куцей шубейке, на ходу помахивала небольшим портфелем. Из шубы Нина давно выросла, и руки и ноги ее казались длинными.

Мишка сделал вид, что не заметил девочку, и круто повернул к своему двору.

Ни разговаривать, ни дружить с Ниной у Мишки не было никакого делания. Сидит рядом за партой, ну и пусть сидит. И Нина была с ним молчалива. Перед началом уроков и в перемены читала. Только изредка внимательно-внимательно взглянет на Мишку и снова уткнется в книгу. Мишку смущал этот пристальный, серьезный взгляд. Он злился. Наверное, думает, что Мишка никчемушный человек: учится плохо, занятия пропускает. А ему, Мишке Демину, безразлично, что о нем подумает какая-то девчонка. У него своя голова на плечах!

Матери дома не было. В горнице шушукались младшие Мишкины сестры.

Мишка снял грязный ватник и брюки, повесил за печкой на веревку. Обледенелые валенки поставил сушиться на шесток.

Шлепая по полу ногами, подошел к плите, зачерпнул ковшиком горячей воды из чугуна, налил в умывальник. Много раз намыливал руки, лицо, шею, смывая с них грязь, копоть и масло.

А потом, после борща с кашей и доброй кружки чаю, отвалился на спинку стула, вытянул босые ноги.

Столкновение с мальчишками несколько развеяло Мишкино плохое настроение. Теперь оно совсем улетучилось. Дома было тепло и чисто. Приятная сытость разлилась по телу. Жизнь не казалась такой уж мрачной.

«Куда бы пойти?» — подумал он. И тут вспомнил своего лучшего друга Семена Деньгу, вспомнил, что говорил Тарас Илларионович. «Раздружился». Это легко так сказать: раздружился. Может быть, Семен сам не стал с ним дружить, ушел к Олегу Ручкину? Мишка снова нахмурился. Этого новенького семиклассника — Олега — он не знал. А вот Семка быстро познакомился и увязался за ним. Ну и пусть! Без него у Мишки дел достаточно.

В сильные морозы, когда в школе не занимались, он ни разу не видел Семена. Помогал Виктору Маслову мастерить модель передвижной погрузочной эстакады, возился с моторами в механических мастерских. А сейчас вот стало скучно без Семена.

Мишка прислушался к шепоту, который доносился из комнаты. Сестренки так увлеклись игрой, что даже не вышли его встречать. Однако шепот вскоре стал громче, кто-то тяжело плюхнулся на пол.

— Томка, паразитка! Толкаешься! Я вот те наподдам!

«Завелись!» — добродушно усмехнулся Мишка и направился в горницу мирить сестренок. Но то, что увидел, привело его в ярость.

В два прыжка он очутился посередине комнаты и схватил за шиворот обеих сестер.

— Вы что это вздумали!

Шестилетняя Тамара и пятилетняя Тоня как по команде сморщили носы, приготовились реветь.

Под столом стоял Мишкин заветный ящик, а по полу были разбросаны шестеренки, гайки, болты, трубочки. Все это Мишка собирал по крохам, выпрашивал у слесарей, трактористов, шоферов и складывал в ящик про запас.

— А ну? — с холодной угрозой повторил Мишка.

— Мы ничего, мы трактор ремонтировали, — захныкала младшая, Тоня.

— Трактор? Какой такой трактор?..

Мишка посмотрел на сестер, и желание поколотить их пропало. На перепачканных лицах сестренок блестели только глаза.

— Ладно, что с вами поделаешь, — смягчился он, остывая. — Но зарубите на носу: прощаю последний раз. Эх вы, горе-ремонтники! Платья-то измазали.

Он любил сестренок. Росли они занятные, веселые, хотя и совались в каждую щель.

Сестренки были очень похожи на Мишку. Такие же широкоскулые, с чуть вздернутыми носами. Волосы у обеих желтые и легкие, как листья березы в октябре, глаза светло-серые, словно зачерпнули воды из лесного озера в пасмурную погоду. Тамара крупнее Тони, зато младшая подвижнее, сообразительней, находчивее и острей на язык.