Валентин Глущенко: Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка

Вспомнил все это Мишка, и опять к горлу стал подкатывать твердый предательский комок.

— Кому какой удел, — внезапно сказал рядом Тарас Илларионович. — Кому учиться, кому работать, кому на пенсию уходить Всему свое время. Э-э, парень! Ты думаешь, мне, шоферу первого класса, весело на этом драндулете раскатывать? Мое место на «МАЗе». А вот не под силу стало работать на лесовозе. На пенсию тоже не хочется. Без постоянного дела рабочему человеку зарез. Ну и развожу обеды да гоняю в райцентр за кинолентами. А все-таки занят, все-таки не лишний в поселке…

Глаза Тараса Илларионовича остро прощупывали дорогу, лицо оставалось спокойным, но в ровном, тихом голосе слышалась скрытая печаль. И вдруг морщинистое лицо оживилось.

— Вон, вон, гляди! Ах ты, пострелюга, будто пружины у нее в ногах! Третий раз дорогу мне в этом месте перебегает. — Тарас Илларионович притормозил Машину и прильнул лбом к смотровому стеклу. Он радовался, как мальчишка, и весь светился добротой и любопытством. — Морозы переждала и опять на вольный воздух.

Мишка невольно приподнялся над сиденьем. С обочины дороги на ветку ближней сосны прыгнула белка. Повертела темным пушистым хвостом, оглядела любопытными глазами автофургон, но долго оставаться вблизи машины не решилась. Прыгнула на одну ветку, потом на другую, перелетела на соседнее дерево и понеслась по лесу. Только хлопья снега да иней, осыпаясь с веток, отмечали ее путь.

Солнце поднялось высоко, и его свет отражался сотнями маленьких звезд на ветках деревьев. Сквозь узкую щель дороги открывался поселок, хребты, одетые голубым туманом. Над хребтами плавали розовые облака.

— Ты, Миня, раздружился с нашим Семеном, что ли? А? — обернулся к Мишке шофер. — Бывало, раньше вас водой не разольешь. А теперь не заходишь к нам, не навещаешь.

Мишка потупился. Вопрос был слишком сложен, многого Мишка и сам не понимал.

Автофургон выскочил из леса и сразу очутился на улице поселка. Промелькнуло несколько белых деревянных домиков, длинное оштукатуренное здание конторы лесопункта, магазин, больница…

Тарас Илларионович затормозил возле столовой.

— Что ж, бывай здоров, Миня! Особо-то не горюй, не уйдет от тебя лесосека. Как говорят: что ни делается — все к лучшему. Может, это изгнание даже на пользу тебе пойдет. Кто его знает!..

Мишка брел по улице, ничего не замечая.

Изгнание!

Тарас Илларионович сказал это шутливо, с доброй улыбкой. Но у Мишки стало еще тяжелей на душе.

Вот тебе и работник! Вот тебе и механизатор! Хоть кидайся в сугроб и плачь.

Пронзительный крик остановил Мишку. Сын шофера Сергеева второклассник Валерка вбежал на ледяную горку и победно взмахнул деревянной саблей.

Снег ослепительно сверкал под холодным февральским солнцем. Блестящий туман рассеялся, и над снегами, над поселком Апрельским висело небо стеклянной прозрачности.

Уши Валеркиной меховой шапки побелели от инея, а щеки горели, как два маленьких солнца; зеленый ватник был лихо распахнут.

Валеркины друзья, Санька и Яшка, вскарабкались вслед за командиром на катушку и, подражая ему, вскинули над головами деревянные сабли.

Внизу валялись перевернутые вверх полозьями салазки, и хныкали, выбираясь из сугроба, девчонки.

Младшая Валеркина сестра, Зинка, отряхиваясь от снега, размазывала по лицу слезу рукавом шубы и кричала:

— Ну погоди. Валерка!.. Выйдет бабушка с батогом, нагреет тебе спину!

Валерка равнодушно поддел рукавичкой прозрачную каплю, повисшую на кончике красного вздернутого носа, посмотрел на Саньку и на Яшку и округлил отчаянные голубые глаза:

— Враг отступает! Рота, за мной! Ура-а!..

— Ура-а-а!.. — свирепо подхватили Санька и Яшка и понеслись вниз по блестящему синему раскату…

И снова заклубилась снежная пыль. Девчонки сопротивлялись слабо. Неуклюжие, в длиннополых шубах, повязанные материнскими шалями, они, голося, летели в снег под крепкими ударами мальчишек. Валерка, Санька, Яшка забрасывали их снегом, выли и прыгали вокруг.

Из дома Сергеевых выбежала Валеркина бабушка. В черном платке, сгорбленная, она стояла у крыльца, прижимала руки к груди и плаксиво прочитала:

— Валерка, да что же это будет? Ох, господи! Отступись от них, злодей. Валерка, кому сказано? Пожалей ты свою шкуру, пропащая твоя голова! Придет с работы батька, спустит с тебя штаны — я заступаться не стану.

Крики и угрозы не действовали на Валерку и на его друзей. Бабушка растерянно оглянулась.