Владимир Алеников - Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные

Петров неподвижно встал там, где его поставили, и стал в ужасе глядеть в зал. Он попытался было, забыв, что на лице у него маска, стереть пот со лба, но у него, разумеется, ничего не вышло.

— Же сюи ле лю! — шептала Инна Андреевна из-за кулис. — Же сюи ле лю!

Петров молчал.

В зале задвигались.

Красная Шапочка, допевшая песенку, застыла в ожидании петровской реплики.

Реплики, однако, все не было.

— Же сюи ле лю! — громким шепотом скандировали из-за кулис старшеклассники под руководством Инны Андреевны.

Петров молчал.

В зале засмеялись.

Тут не выдержала Маша.

— Бонжур! — сказала она — Тю э ле лю?

— Здравствуй! Ты волк? — перевел Виталик Горошко, стоявший на авансцене перед правой кулисой.

В функции Горошко входило переводить происходящее для не знающих французского пап и мам.

Петров опомнился.

— Же сюи ле лю гри! — мужественно выпалил он. — Бонжур, ле шаперон руж! У ва тю? — и Петров облегченно попытался было снова вытереть пот, но маска снова помешала ему.

В зале зааплодировали.

— Я — Серый Волк! — перевел Горошко в микрофон. — Здравствуй, Красная Шапочка. Куда ты идешь?

Инна Андреевна за кулисами перевела дух.

— Же вэ шэ ма гран мэр! — продолжала Шапочка, обращаясь одновременно и к залу, и к Петрову. — Эль э маляд!

Эту фразу Горошко перевел, поглядывая в бумажку.

— Я иду к моей дорогой и любимой бабушке, которая живет далеко за лесом, и поэтому я ее редко вижу. А сейчас она больна, и я несу ей пирожки, которые сама испекла и которым она будет очень рада. А сейчас извини, волк, я спешу!

Тот факт, что перевод получился несколько длиннее подлинника и, прямо скажем, был весьма произволен, нимало не смутил самого переводчика, искренне убежденного в том, что, чем подробнее рассказать известную сказку, тем лучше для зрителей.

— Во дает! — уважительно сказал один из старшеклассников.

— Прямо оратор! — сказал другой.

Маша и Петров тем временем терпеливо ждали, когда им опять представится возможность произнести свои реплики.

— У абит та гран мэр? — произнес Петров с выражением, подглядывая в извлеченную наконец из кармана шпаргалку.

Маша только было собралась ответить, но вошедший в раж Горошко не дал ей этого сделать. Он спешил обрушить на зрителя собственную интерпретацию происходящего.

— Хотелось бы знать, где живет твоя славная бабушка? — затараторил он, уже сам играя волка, — эта милейшая старушка, которую я бы сам навестил с превеликим удовольствием! Интересно, чем это она больна? Может, у нее свинка? — не унимался переводчик.

— У нее птичка! — выкрикнул кто-то в зале.

Все засмеялись.

— Уймись, Горошко! — шипела из-за кулис Инна Андреевна. — Хватит!

Горошко на секунду запнулся, и Маша тут же воспользовалась этим.

— Иль фо т але а травэр ля форэ! — выкрикнула она.

Одинокий Васечкин стоял посреди комнаты в наполеоновской позе, вперив неподвижный взгляд в фотографию, висевшую на стене.

На фотографии был представлен весь 4-й «Б» во главе с Инной Андреевной в то время, когда он был еще третьим. Во втором ряду стояли Петров и Васечкин, а чуть пониже, в первом, — Маша Старцева.

Васечкин внимательно посмотрел на улыбающееся лицо Петрова, потом неожиданно рванулся, схватил пальто и пулей выскочил из квартиры.

Промчаться по улицам и пересечь школьный двор было для него делом нескольких секунд. Он ворвался в пустую школу, пронесся мимо афиши с объявлением о французском вечере и взлетел вверх по лестнице.

Как был, в пальто, Васечкин осторожно приоткрыл дверь актового зала и проскользнул туда.

Глазам его предстало следующее зрелище.

— ПЕТ-РОВ — ВОЛК!!! ПЕТ-РОВ — ВОЛК!!! — скандировал с восторгом весь зал, напоминая болельщиков на хоккейном матче.

И действительно, Петров, стоявший в костюме волка впереди Красной Шапочки, бабушки и дровосеков, сделал еще два шага вперед, сбросил маску волка и, раздавая направо и налево обворожительные улыбки и воздушные поцелуи, поклонился и без того восторженным зрителям.

Зал взревел.

— ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИСПОЛНИТЕЛЬ ГЛАВНОЙ РОЛИ СЕРОГО ВОЛКА ВАСИЛИЙ ПЕТРОВ!!!!! — выкинули транспарант сидевшие в зале первоклассники.

— Петров! Я ставлю тебе в четверти пять! — прокричала Инна Андреевна, тщетно пытаясь перекрыть нараставшую в зале бурю восторга.

Тут Петров сделал жест, который всегда делают эстрадные исполнители в конце предназначенных им аплодисментов. Он повел рукой назад, как бы предоставляя залу возможность поприветствовать своих коллег по сцене. Мало того, он даже взял Машу за руку и вывел ее на авансцену.