Шарон Крич - Замок Корона [litres]

– Змея – это знак, как ты думаешь? – спросила Пия.

– Знак чего?

– Чего-то тайного, что станет явным.

– Давай достанем кошель.

И дети направились в туннель, а добравшись туда, водили пальцами по стволам, пока не нашли тот, который Пия пометила лёгкой зарубкой в форме рожка. Энцио влез на дерево.

– Пия, – окликнул он сестру. – Тебе снизу что-нибудь видно?

Пия посмотрела на листву над своей головой.

– Нет. Ты хорошо спрятал его.

– Я тоже так думал, – ответил Энцио. – Но его здесь нет.

– Энцио, не шути так, – она терпеливо смотрела, как брат перебирает пальцами ветки и листья, тряся свод аллеи. Но вниз упало лишь несколько сухих листьев и веточек.

Энцио искал очень старательно.

– Пия, он пропал.

К хижине отшельника Пия и Энцио подошли, чувствуя себя виноватыми – хоть и не знали, перед кем провинились. С понурым видом они постучали в дверь, и она тут же открылась.

Перед ними стоял не только королевский отшельник, но и два его гостя: синьора Ферелли и Сказитель.

– Входите-входите, – сказал отшельник, впуская их. – Вы знакомы с отшельницей королевы, синьорой Ферелли?

– Да, – ответила Пия.

– И со Сказителем тоже встречались, правда?

– Да, – кивнула Пия. – Мы только с вами никогда не виделись.

Отшельник улыбнулся.

– Ох, дитя… Когда-то вы со мной виделись. Виделись.

На следующий день после того, как Пия и Энцио побывали у отшельника, они вместе с королевской семьёй собрались в покоях замка, чтобы послушать новую сказку Сказителя. Как и королевские отшельник с отшельницей, они получили специальное приглашение. Когда король вошёл в комнату, гости уже собрались, но он даже не посмотрел в их сторону, потому что был всё ещё слаб от последствий недавнего переедания. Его желудок до сих пор не принимал ничего, кроме пустого бульона.

Однако королева знала, кто приглашён слушать сказку, потому что она заранее обсуждала со Сказителем тот сюжет, который он собирался рассказать. Принц Джанни ощущал в воздухе странное волнение. Мысли принца Вито, как всегда, занимали дуэли. Сегодня они с Энцио уже сражались, и он надеялся, что завтра их ждёт ещё один поединок. Принцесса Фабриция с трудом могла усидеть на месте – так хотелось ей порассматривать Энцио.

Пии казалось, что у неё в крови булькают тысячи крошечных пузырьков. Ей не терпелось услышать, что расскажет Сказитель.

Тот откашлялся, заглянул в свою чёрную сумку и начал:

Не так уж давно и не за тридевять земель жил-был благородный принц.

Король перебил сказителя:

– Вы не спросили нас, о чём мы хотим послушать.

Прежде чем ответить, Сказитель взглянул на королеву.

– Простите, ваше величество, – поклонился он королю, – но этим вечером я решил не беспокоить вас такой просьбой. Я надеюсь, вам понравятся выбранные мной ингредиенты.

– Но сегодня вы заговорили о принце. Обычно вы говорите «жил-был благородный король». Неужели вы забыли о короле?

– Простите, ваше величество, вы правы. Я начал рассказ с принца, но этот принц впоследствии станет… сказочный принц… станет королём. Благородным королём.

– А, хорошо. Тогда продолжайте.

И Сказитель начал свою повесть о благородном принце, встретившем юную крестьянку, возвращавшуюся с поля и нёсшую в подоле горох.

Принц был очарован девушкой и подарил ей ожерелье. Крестьянка взяла его, но была груба.

Принцесса Фабриция особенно живо отреагировала на это, перебив Сказителя:

– Она ведёт себя очень невежливо!

– Она смущена, – пояснила королева, – и поэтому так себя ведёт.

Принцесса Фабриция удивлённо уставилась на мать, поражённая тем, что та защищает какую-то деревенщину.

Сказитель продолжил, а король, вместо того чтобы задремать, как обычно, выпрямился и внимательно вслушивался в его слова. Когда Сказитель описал благородного принца, король кивнул:

– Да, он похож на меня, каким я был в молодости. – История его явно очаровала. – И эта крестьянка… почему… Габриэла, она похожа на тебя.

А Сказитель рассказывал дальше: о том, как юные принц и крестьянка полюбили друг друга и как она оставила свою семью и своё королевство и переехала в замок к принцу.

– Ей было нелегко навсегда расстаться с семьёй и никогда больше их не видеть.

– Ах! – воскликнула Фабриция. – Но почему же?