Грейс Лин - Звёздная Река [litres]

И в этот самый миг в дверь постучали.

– Небось хозяин с вином, – сказал Лю.

Они с Фаном встали и двинулись к двери, позабыв про Жэньди.

Фан открыл дверь – свет из коридора скользнул внутрь, точно призрак. Послышался голос хозяина Чао, вежливый и спокойный:

– Добрый вечер. Ваше вечернее вино – подарок от заведения.

– Никакой это не подарок, – прорычал Фан и шагнул вперёд. Теперь дверь скрывала его от глаз Жэньди. – Мы знаем, зачем вы его принесли!

Это мой единственный шанс! – подумал Жэньди, и чёрное небо что-то выкрикнуло в его поддержку. Он что было силы застучал по стене связанными ногами и завопил сквозь кляп:

– Хозяин Чао! Помогите!

Лю кинулся к Жэньди и зажал ему рот.

– Что-то не так? – спросил хозяин Чао.

– Хозяин Чао! – снова попытался закричать Жэньди, вывернувшись из рук Лю, но из-за кляпа его крик превратился в невнятное бульканье. Лю схватил плащ и набросил ему на голову.

– Всё так, кроме твоего проклятого постоялого двора! – возвысил голос Фан и сделал вид, что озирается впотьмах. – Масло в светильниках кончилось, бродим в темноте, спотыкаемся! Куда это годится? Разве это гостиница?

– О, прошу меня простить, – смиренно сказал хозяин Чао. – Я-то думал, у вас ещё вдоволь масла. Сию минуту принесу.

– Не надо! – отрезал Фан. – Чем меньше мы видим твою рожу, тем лучше. Давай сюда вино и скройся с глаз.

Жэньди услышал звяканье бокалов на подносе, передаваемом из рук в руки. От страха к горлу подступила тошнота. Хозяин Чао уходит! Ночь завывала в ушах. Он сделал последнюю отчаянную попытку сорвать с головы плащ, но Лю держал его крепко. Жэньди только и оставалось, что смотреть, как исчезает полоска света – пока наконец дверь не захлопнулась с тяжёлым глухим стуком, как крышка гроба.

Как только за хозяином Чао захлопнулась дверь, Лю схватил Жэньди за плечи, рывком поднял над полом и свирепо встряхнул.

– Это ты сглупил, богатенький! – глумливо ухмыльнулся он. – Ох как сглупил!

Он швырнул Жэньди обратно на пол и уже занёс ногу для пинка, но Фан остановил его.

– Не сейчас, – приказал он. – Сопли и вопли нам тут ни к чему. Этот павлин – хозяин гостиницы – и так суёт свой клюв куда не просят.

Фан поставил поднос на столик у двери, еле различимый в темноте. Звуки ночи притихли, остались лишь жалобные всхлипы, а огонёк свечи не столько светил, сколько отбрасывал тени. В комнате опять было темно, как в могиле.

– Ладно. – Лю послал Жэньди угрожающий взгляд – в слабом мерцающем свете этот взгляд казался особенно зловещим, – молча, но при этом довольно сильно пнул его ногой и шагнул вслед за Фаном к столику.

В свете свечи Фана Жэньди разглядел, что хозяин Чао проявил несвойственную ему щедрость: кроме кувшина с вином и двух бокалов, на подносе было полно разнообразных тарелок и плошек, накрытых крышками; одно блюдо было совсем большое – под крышкой вполне могла скрываться целая жареная курица. Жэньди озадаченно нахмурился. Что-то раньше он не замечал у хозяина Чао склонности угощать постояльцев за счёт гостиницы…

– Весёлая жизнь начнётся у этого толстячка, когда мы уедем! – с ехидной усмешкой проговорил Лю. – Помнишь, как мы обобрали того князя точно таким же способом? Они потом арестовали всю гостиницу – от хозяина до последнего поварёнка! Ха-ха!

– На этот раз все подумают на мальчишку, раз мы его увозим, – рассеянно ответил Фан и глянул в окно. – Не видно ни зги. Лошади-то готовы?

– Всё ждёт нас прямо за дверью, – ответил Лю. – Лошади, вещички… осталось взять золото и уматывать.

Неужели так и выйдет, как сказал Фан? Утром герцог обнаружит, что золото пропало, а потом – что Жэньди тоже бесследно исчез. И герцог, наверное, догадается, что его опоили снотворным, а Пэйи, хозяин Чао и госпожа Чан припомнят, что вино-то наливал Жэньди! И они решат, что он воришка, и все его возненавидят, с горечью думал Жэньди, и он не сможет оправдаться и рассказать им, как всё было на самом деле, потому что его здесь не будет! Его похитят! Всё это время Жэньди только и думал, как бы ему сбежать из Деревни Ясного Неба, а сейчас, наоборот, отчаянно хочет остаться в ней! Пустота в животе внезапно превратилась в зияющую дыру, которая засасывала его в себя целиком, вместе с его тоской и со стонами неба. Одна-единственная слеза, точно крошечный камешек, выкатилась из глаза.