Лев Квин - Икс, Игрек, Зет

— …Ферзь у меня вот здесь стоял…

— …Если снова начнут волокитить с изобретением — напишу в Цека…

— …Здесь, у нас, на базаре, все дешевше…

Десять часов вечера… Что сейчас дома? Наверное, сидят у телевизора. Мама, папа и Димка… Даже если фильм до шестнадцати, все равно он сидит. Сане не разрешают, а Димка выклянчивает. «Ну, мамочка, ну, папочка, пожалуйста! Я же все равно ничего, ну, совсем ничего не понимаю!». Потом приходит к Сане в детскую и сыплет взахлеб: «Он ему — р-раз! А этот ему — р-раз! ...И почему до шестнадцати, не понимаю? За весь фильм так и ни разочка не поцеловались!».

А вдруг они узнали, что он уехал? Мама плачет, папа ходит из угла в угол… Почему он всегда так расстраивается? Подерется Саня с кем-нибудь во дворе — переживает, кричит. Двойка — то же самое…

А так папа хороший, очень хороший!

Вон как было, когда они с Димкой решили подготовить ему сюрприз на день рождения. Копили, копили, втайне от всех, наверное, целый месяц. Потом пошли в магазин, купили два галстука — один зеленый, другой красный. Яркие-яркие… Вечером, когда папа пришел с работы, они отдали ему подарок и поздравление — Саня написал текст, а Дима нарисовал дом с одним окном и огромной синей трубой, из которой валил розовый дым. Папа расцеловал их, сказал, что таких красивых галстуков он в жизни не видел, и велел маме устроить праздник. Они ели пирожные, пили лимонад и крутили пластинки. А потом, через несколько дней, они узнали, что папин день рождения ровно на месяц позже. Саня и Димка напутали, но папа не захотел огорчать их и ничего не сказал.

А те галстуки он так еще ни разу и не надел. Говорит, что бережет для особо торжественного случая…

В зале ожидания народу прибавилось. Стало жарко. Саня вышел на улицу. Там было темно и холодно. Сильный ветер раскачивал фонарь у входа, и он ржаво скрипел, то укорачивая, то снова удлиняя тень от столба. Где-то в черной пасти ночи, словно разыскивая друг друга, жалобно блеяли тепловозы.

Сане стало не по себе. Он вернулся к людям.

Билетную кассу давно уже открыли. Хвост быстро укорачивался.

Надо разбудить Борьку. Ладно, пусть еще поспит. Успеет!

Репродуктор что-то угрожающе рявкнул хриплым пиратским голосом, и пассажиры устремились к выходу. От дверей потянуло холодом. Началась посадка.

— Боря! — тихо позвал Саня. — Борька!

Боря не отзывался. Саня не стал его больше будить. Что он — обязан? Не встает, и не надо!

Так Боря проспал до самого отхода поезда. И лишь после того, как отгромыхала последняя пара колес последнего вагона, он открыл совсем не сонные глаза и улыбнулся.

— Ты не очень улыбайся! Поезд-то проспал. Я тебя будил-будил…

Саня думал, что Боря вскочит, замечется. Но он спокойно лежал на скамье и продолжал улыбаться.

— Знаю, как ты меня будил. Я же не спал!

— Ну да!

— Я все слышал. И как ты на улицу выходил, и как шептал одними губами: «Боря… Борька»… Чудак! Разве так будят?

Саня обрадовался.

— Значит, решил не ехать?

— Оставь тут тебя одного, задаваться потом будешь сто лет… Ох, и настырный ты, Санька! Я думал, ты все-таки не останешься.

Саня шмыгнул носом, неестественно зевнул и произнес сквозь зевок:

— Спать как охота.

— И мне, — тотчас же отозвался Боря. — Когда спишь, не так есть хочется.

Саня привалился к спинке скамьи и закрыл глаза.

Возле него стоял усатый милиционер, тот самый, от которого они убежали утром, и манил пальцем.

— Да, да, ты!.. Ты!

— Что? — испуганно спросил Саня.

— Пойдем… Этот тоже с тобой?

Милиционер разбудил Борю, и они все трое проследовали до двери с надписью «Дежурный милиции».

Немолодой уже лейтенант с глубоким шрамом на тяжелом скуластом лице разговаривал по телефону. Он жестом отпустил милиционера и, не прекращая разговора, сделал ребятам знак, чтобы садились.

Они робко опустились на краешки стульев.

Лейтенант положил трубку.

— Вот так!

Он потер руки и подмигнул. Саня повеселел; кажется, ничего лейтенант.

— Имя? Фамилия?

— Зубавин Саня. — Боря тронул его коленом, и он сразу поправился: — Александр.

Боря по обыкновению поразмыслил недолго.

— Каминский… Борис.

— Так… — Лейтенант что-то записал. — Из Южносибирска, значит.

— Откуда вы знаете? — поразился Саня.

— Милиция, брат, все знает, — снова подмигнул лейтенант. — Из дому бежали. В прерию, к индейцам.

Он не спрашивал, а утверждал. Саня почувствовал себя оскорбленным. Что он, за маленьких их принимает!