Евгения Басова - Изо [litres]

– Зачем пришла?!.

– Я… – начала Света и застыла, не зная, что говорить.

Да ее и не слушали! Баба Валя оглядывала ее, точно изучая и проверяя то, что уже знала о ней, потом кивнула удовлетворенно:

– Идем!

И бросила кому-то из неразличимых для Светы женщин:

– Люда, пригляди за моими тряпками!

Свету опять вели через толпу, она один раз наступила на чей-то разложенный на земле большой свитер, и тут же ее столкнули с него, так что ее бросило на бабу Валю, а та рванула ее за руку в самую гущу людей. Что-то она говорила Свете, оборачиваясь в общем шуме, – открывала и закрывала рот, лицо было сердитое.

На краю базара Света разобрала:

– Кто за вами присмотрит, сорвиголовы… Одна под замком сидит, да долго ли продержат под замком, спасут ли ее замки? Я опекунство оформляю на нее, ходить не переходить мне…

– Что вы делаете? – не поняла Света.

– В дочки Катьку беру! – объяснила колдунья. Ее губы на секунду приподнялись улыбкой, и лицо снова стало индейским. – Сказала ей: соглашайся, а то беда будет, если в дочери тебя не возьму, видела же ты себя в шаролуннике?

Они шли через дорогу, троллейбус подруливал к остановке.

– Я тоже хочу, – сказала Света, – поглядеть в шаролунник. Катя говорила, что у вас они еще есть…

– Езжай-езжай! – отвечала колдунья. Люди, толпившиеся на остановке, друг за дружкой втягивались в троллейбус, и баба Валя подталкивала Свету в конец очереди. – Не из-за шаролунника ты приходила, а чтобы на меня саму поглядеть. И Катька тебе жить не дает, так и мне она не дает жить, как гляну в аквариум, так ведь и охну! Вода не врет, в воду надежнее глядеть, нежели в камень…

– А можно с вами поглядеть в воду? – безнадежно спросила Света.

Она бы пропустила троллейбус. Он что, последний? Ей очень хотелось увидеть аквариум, в котором вместо рыб плавают тени или водные призраки, похожие на разных людей, и есть ее призрак. Какой он?

– А вот нельзя поглядеть! – как будто радостно ответила ей баба Валя. – Чего захотела – чтоб показали тебе, что будет! Делай сама, что будет с тобой, а после сама смотри! А здесь чтобы ноги твоей не было! Встретят тебя тут наши ребята раньше меня – и уже ничего у тебя и не будет.

Света стояла на задней площадке, в толпе, у окна. Высокий крашеный забор Кировского базара вот-вот останется за поворотом, исчезнет для нее. Следующая остановка будет возле моста, потом на стройке, а дальше уже пойдут городские дома, привычные.

Она думала, что баба Валя сказала «наши ребята» так, будто она любит поселковых мальчишек, тех, кто был у реки, а ее, Свету, не любит. Все здесь было чужим для Светы. Не надо больше сюда приезжать, никогда. У Кати будет новая мать, и это будет колдунья с рынка, совсем не похожая на колдунью. Она купит для Кати такую же нелепую юбку и жакет – вон сколько старых вещей приносят сюда по воскресеньям, – и Катя постепенно тоже станет колдуньей, ей будут разрешать сколько хочешь глядеть и в полупрозрачный камень, и в воду.

В толпе Свету два раза больно толкнули, и когда она повернула голову, рядом стоял мальчик, которого она не сразу узнала. Таких трудно запомнить, особенно если видишь его рядом с чернявым красавцем Пашкой или с высоким и белокурым Димой, которого все зовут Ангелом. Это был неприметный, тот, что держал ее сзади и бил под коленки. И теперь он сказал ей:

– Ну что, выходим на следующей?

Может быть, он тоже вошел в троллейбус возле базара. А может, уже был в нем, когда колдунья втолкнула ее внутрь. Видела она его здесь или нет? Такого трудно заметить, пока он сам не подойдет к тебе.

Света что было силы вцепилась в поручень перед собой, а бесцветный отгибал ее пальцы один за другим, она хваталась ими опять, но получалось уже не так крепко.

– Недоубили тебя. Маму-папу приводила в детдом, – шептал он ей на ухо и, обернувшись, объяснял окружавшим их пассажирам: – Это моя сестренка, она немножко не в себе.

И уже стоявшая рядом женщина говорила Свете назидательно:

– Брата слушаться надо.

Вторая советовала бесцветному:

– А ты матери дома пожалуйся на нее.

– Меня убивать будут, – с трудом выговорила Света.

И сразу же поняла, что такому нельзя поверить, и сейчас все пассажиры накинутся на нее и станут стыдить за то, что она говорит чего не бывает.

– Меня привязывали возле реки, – добавила она шепотом, так что никто не услышал.

Но уже на руку, отгибавшую ее пальцы, опустилась чья-то другая рука, больше, и мужской голос сказал:

– Спокойней, братишка, не торопись!