Сулейман Велиев - Букет роз

Не прошло и четверти часа после ухода Василия, как в дверь тихонько постучали. В комнату вошел Джаби, испытующе оглядел Ибиша. Потом он отдал ему крашеное яйцо, поздравил с праздником и прибавил:

— Слушай, ты чего не пришел на игры?

— Если бы у нас были яйца, то съели бы сами, — рассеянно перебил его Ибиш. — Какой для бедняка праздник? Нет у нас ни плова, ни сладостей, да и гостя в доме нечем принять. Стыдно…

— Какой стыд! Мало ли что бывает, — растерянно утешал его Джаби.

— Да-a, это, может, и так, но отца-то уволили. Какой уж там праздник! — неохотно отвечал Ибиш, печально глядя под ноги, но вдруг оживился, глаза его заблестели. — Ты знаешь, Джаби, дядя Василий говорит, что будет такое время, такое время, — ты только не смейся! Нас пустят в школы, и можно будет стать врачом, учителем или даже инженером. И плов будем есть каждый день.

— Ну, уж это ты брешешь, — не утерпел Джаби.

— Вот видишь, — обиделся Ибиш, — я так и знал, что у тебя ума не хватит все это понять. А я тебе вот еще что скажу… — Ибиш разгорячился, говорил громким шепотом, выкатывая глаза и наступая на Джаби. — И мы можем приблизить это время, — повторил он явно чужие слова. — Понимаешь? Нет? Ох, пустая у тебя голова, Джаби. Вот есть в других местах такие ребята, которые помогают настоящим людям. Каким? Не знаешь? И не догадываешься? Да тем, которые за бедных воюют. А за ними полиция гоняется. Понял? Ну вот, вот…

— А почему же дядя Кули не разрешает нам помогать этим людям? — спросил Джаби.

Ибиш осекся: не слишком ли много наговорил он?

А Джаби не отступал:

— Ты, кажется, что-то хотел сказать? Чего же ты язык проглотил? Эх, Ибиш, ты все еще боишься целиком открыть мне тайну?

— Нет, Джаби, не боюсь, — решительно ответил Ибиш. — Не боюсь! Но только — чур! — отцу своему ни слова, молчок!

Джаби горько засмеялся. Обидно все-таки, что Ибиш не верит его отцу. Разве отец в полиции служит? Отец тоже ведь нефть Мусе добывает.

— Ладно, — угрюмо ответил Джаби, — клянусь аллахом, я отцу ничего не скажу, да он сейчас сильно расстроен: все время ругает Мусу, — ему не до нас.

— Ну, так слушай. — Ибиш увлек приятеля в угол, они присели на корточки. — Слушай, первого мая будет демонстрация и начнется забастовка! — Глаза Ибиша округлились. — Знаешь, загудит гудок, и все рабочие поймут, что не нужно выходить на промысел. Только нужно заранее расклеить на стенах прокламации да и листовки разбросать. Дело опасное, тут, брат, одной храбрости мало, — повторил Ибиш слова Василия, — тут, друг, осторожность нужна. Чтоб и воробей не заметил. Во! — И вдруг, переменив тон, небрежно сказал: — Конечно, если смелости нехватка, то и браться нечего.

Джаби вспыхнул:

— «Смелости нехватка»? Это ты про меня, что ли? А? Говори?

— Ну что ты, что ты, Джаби, — примирительно улыбнулся Ибиш, — это я так, чтобы понятно было.

— A-а, то-то… — успокаиваясь, протянул Джаби. — А теперь покажи-ка эти самые… Как их? Бумаги-то…

Ибиш, подражая Василию, некоторое время понаблюдал в окно, потом громыхнул щеколдой, постоял, наклонив голову набок. Глаза его украдкой следили за изумленным Джаби. Наконец он неторопливо вытащил желтые листочки, приятно пахнущие типографской краской. Джаби потянулся к ним, но Ибиш отстранил его руку, говоря:

— Не спеши, послушай. Мы с тобой вот как сделаем: ра-аненько, чуть развиднеется самую малость, мы и начнем. Правая сторона села — твоя, левая — моя. Согласен? Так. А теперь что же? Теперь осталось поделить их без обиды.

Ибиш поплевал на пальцы, отсчитал листочки и отдал Джаби. Джаби бережно спрятал прокламации под рубашку.

— Клеить-то чем будем? — спросил Джаби.

— А вот чем, — подмигнул ему Ибиш и ушел на кухню; оттуда он вернулся с комком теста. — Вот чем.

— Верно?

— Верно. Если поймают, скажем, что их дал какой-то дядька.

— «Поймают, поймают»! — насупился Ибиш. — Ну чего ты каркаешь?

— Я не каркаю, а только помню отцово поученье: если не остерегаться худа, добра не достигнешь.

— А ты, пожалуй, пра-ав, — протянул Ибиш и закончил: — Надо обо всем подумать. Умрем, а тайны не выдадим.

— Конечно, это так и будет, — стараясь придать своему голосу мужественное звучание, ответил Джаби, хотя, признаться, на душе у него вовсе не было ни тишины, ни покоя.

Мальчики замолчали. Джаби несколько призадумался и виновато попросил:

— Ибиш, а Ибиш, пойдем… — Он смущенно улыбнулся. — Пойдем играть в бабки, а?

Ибиш уже готов был согласиться, но тут же спохватился: не мог же он, в самом деле, ронять свое достоинство. Он, которому поручено столь важное дело?!