Сулейман Велиев - Букет роз

Она вышла из дому и остолбенела: нагруженные большими мешками, перепачканные в извести, тяжело шагали наши друзья.

— Джаби, сынок, — растерянно крикнула Асмар, — что это у тебя в мешке?

— Известь, мама, хо-о-рошая известь, — торжественно ответил Джаби. — Половину уже продали, да еще и себе оставили.

— Сынок, не обманывай меня, — заволновалась Асмар. — Отец бьет, ты смеешься…

— Честное слово, тетя Асмар, он не врет, — подтвердил Ибиш.

А Джаби вынул из мешка кусок извести.

На глаза Асмар навернулись слезы.

— Эй, Багир, — крикнула она, отворяя дверь, — не нужны мне твои деньги! Дай бог здоровья нашим детям.

Показался смущенный Багир.

— Что такое, Асмар? Ох, вот что такое. О господи! Бедные ребята, устали небось? Принести полные мешки извести из Сураханов — дело нелегкое, — сочувственно проговорил Багир. — То-то я заметил, что Джаби куда-то пропал!

— Будьте гостями, детки. — Асмар пригласила мальчиков сесть на палас, расстелила скатерть, подала чаю, немного сдобных хлебцев. — Ешь, ешь, Ибиш, не стесняйся, наш дом — твой дом.

— Ну, молодцы, а на плов-то вы заработали? — подзадорил ребят Багир.

— Нет, отец, — смутился Джаби. — Все покупатели оказались знакомыми, вот мы и отдали им в долг.

Багир только крякнул сокрушенно.

Напившись чаю, Ибиш пошел домой. Он сильно устал. Глаза его слипались, ноги и руки были как чужие.

В селе царило оживление. Громко звенели голоса. Пахло дымом: ребята развели костер и прыгали через огонь. Ибиш свернул на знакомую тропинку. Медленно и величаво выплывала луна. В воздухе висел привычный праздничный шум. Веселье было в самом разгаре.

…Ярко светило солнце. Празднично одетые люди высыпали на улицу, громко подбадривая ватагу мальчишек. Мальчишки приплясывали и горланили. Впереди ватаги шел Джаби. Полушубок на нем вывернут наизнанку, овчиной наружу, штанина на одной ноге засучена выше колен, на голове — сбившаяся набекрень папаха. Его круглое улыбчивое лицо украшали усы и борода, нарисованные углем. Звонким голосом Джаби начал выводить: «Кес-кеса, приходи…», и тут же ватага подхватила:

Весело, шумно в этот солнечный день. Праздник Новруз-байрам начался.

А в это время в доме Кули шла речь совсем о другом празднике — о Первом мая. Притаившись в уголке, Ибиш слушал разговор взрослых.

На промысле готовилась забастовка, рабочий комитет подготавливал требования хозяевам. Забастовка должна начаться первого мая.

Ибиш хоть и не все понимал, но догадывался, что надвигается что-то грозное, в их местности небывалое.

— Есть люди, — говорил Василий, коротко размахивая руками, — есть такие маловеры. Вот они, братцы, считают, что рабочие-азербайджанцы якобы еще не готовы к забастовке. Я думаю, нет нам нужды их дурацкие речи принимать во внимание. Как вы думаете?

— Болтают, и только, — поддержал друга Кули. — Они настроения рабочих не знают. Большинство пойдет за нами. Глаза у людей открылись. Теперь многое стало ясным.

Василий улыбнулся, тряхнул головой и сказал:

— Вот это правильно. Мы, русские рабочие, верим в наших братьев, а это главное. Объединившись, одолеем любого врага. А будем врозь тянуть, враг нас сломит, как камышинку.

— Наше слово — слово мужчины, — возбужденно потер руки Кули.

Василий прошелся по комнате, глянул в окно и быстро проговорил:

— Послушай-ка, Ибиш, есть большое поручение.

Ибиш вскочил на ноги, молча глядя на Василия.

— Получай десять прокламаций — расклей их на видных местах. — Василий помолчал, улыбаясь. — Ну как, не побоишься?

— Нет, дядя Василий, — тихо ответил Ибиш.

— Я знаю, ты не трус, — продолжал Василий, положив свою тяжелую руку на худенькое плечо мальчика, — но, как говорится, осторожность украшает героя. Дело такое, понимаешь ли… Ну, словом, чтобы и воробей не заметил. А в листках этих — святая правда. Пускай люди почитают да подумают о своем житье-бытье.

— Давайте, давайте, дядя Василий, — заторопился Ибиш, — все, что смогу…

Он вспомнил о Джаби и хотел спросить, нельзя ли его взять на помощь, но отец словно угадал его мысли и сказал:

— Да, пожалуй, Джаби — паренек верный. Правда, отец его далек от нас, но зато сынок нашенский!

Василий опять напомнил об осторожности, но не противился желанию Ибиша, а только серьезно и сильно, как ровне и товарищу, пожал ему руку.