Олег Шатков - Ни-чё себе!

Она так и осталась там лежать.

Дома Ярошка сразу проскочил в свою комнату, сел за стол и уткнулся в книгу.

— Что с мальчиком случилось? — озабоченно спросила Наташа.

— А что?

— Сидит над одной страницей уже час. На вопросы не отвечает.

Я пожал плечами:

— Перегрелся, может.

Не улучшило настроение сына и появление брата. Скорее, наоборот.

Ромка ворвался в комнату сияющий:

— Яроха! Там под ящиком около стекляшки целый пятак лежит. Я вытаскивал — ничего не получается. Помочь надо. Пойдем!

Однако Ярослав на это сообщение никак не среагировал.

— Ярошка! — недоуменно окликнул Ромка. — Там копейка.

— Копейка?! — вдруг взвился Ярошка. — Иди-ка ты со своей копейкой. Тебе что, есть нечего? Ты что, болеешь? Лекарства не на что купить?!

— Пап, чего он? — попятился Ромка.

— Не лезь со своими копейками ко мне! Нужны мне они, крохобор несчастный! — голос Ярошки сорвался, и в глазах заблестело.

— Крохобор, — обиделся Ромка. — А сам?..

— Что сам?!

— Вон, целую банку…

— На! — Ярошка схватил стеклянную посудину и сунул ее оторопевшему брату. — Добирай целую!

Затем он отправился на балкон и вскоре выкатил свой велосипед.

— Я гонять, — буркнул сын, выталкивая тяжелый «Уралец» на лестничную площадку.

«Гонял» он до позднего вечера.

…Житейские заботы заставили нас постепенно опорожнить трехлитровую копилку. Но не долго суждено было ей пустовать. В конце лета стояла она на антресоли уже полная до краев. Хорошее получилось в том году варенье. А о монетах еще долго напоминали желтые риски на боку банки. Но прошло время — и они стерлись.

— Вкусненького чего-нибудь принесите! — кричит Ромка через закрытую дверь.

— Обязательно, Ромушка! — слышит он удаляющийся мамин голос и остается совсем один.

Знакомая уютная квартира сразу становится холодной и чужой. Ромка ежится, проскакивает в свою комнату, закрывает плотнее дверь и, несмотря на то, что за окном только начинает вечереть, включает свет.

Тихо. От недавнего предсборного шума осталось лишь тиканье часов. Стрелке, ох, как долго ползти до указанной мамой цифры. Но на столе разбросаны детали пластмассового конструктора, посреди них грудится добрая половина собранного из деталек крана, и Ромка взбирается на стул. Нужно еще сделать гусеницы со стрелой.

Стрела уже почти готова, когда за стеной со стороны коридора кто-то резко и громко хохочет, но тут же, как бы спохватившись, замолкает.

Сердце проваливается куда-то в живот. Ромка сползает со стула и на цыпочках подкрадывается к двери, прижимается ухом к холодному дереву.

— Никого, — шепчет он и тут же громко говорит: — И никого там нет. Это холодильник остановился. Папа соберется, он его отремонтирует. Вот!

Последние слова Ромка выкрикивает в скважину. Собственный голос успокаивает его, однако, видимо, не совсем, потому что от двери он направляется к полке с игрушками. Там на самом видном месте лежа, богатырский шлем и меч. Их сделал папа на Новый год. Шлем — из картона, а меч — из дерева. Но все, кто видят богатырские доспехи, принимают их за настоящие. И не только потому, что они искусно оклеены серебряной фольгой, но и потому, что, если, например, шлем одеть и огреть не очень сильно чем-нибудь не очень тяжелым по голове, то ни капельки не больно. А когда мелькает обоюдоострое лезвие меча, близко подходить никому не стоит. Это Ромка знает совершенно точно. Впрочем, Ярошке тоже кое-что известно.

Шлем Ромка нахлобучивает на голову, меч пристегивает к поясу и только после этого переводит дух. Он возвращается к столу, но заниматься конструктором уже не тянет. Оглядывается.

В стекле книжного шкафа отражается сверкающее доспехами изображение. Изображение поправляет шлем, меч и предлагает:

— Давай книжку смотреть?

— Давай, — отвечает Ромка, энергично кивая головой, и, прихватив с полки книгу, забирается на кровать.

Эта книжка про древнего завоевателя. «Ба-ты-й». В ней много картинок. На некоторых изображены битвы. Размахивая мечами, пуская стрелы, подымая коней на дыбы, мчатся друг на друга два войска: наше и чужеземное. А вот они уже бьются, и под копытами коней валяются раненые и убитые. Ромка быстрее переворачивает не очень приятную картинку, стараясь с ней перелистнуть с десяток последующих страниц. Там, на одной из них, особенно жуткий рисунок. Называется «Маска завоевателя». Но как на зло страницы переворачиваются именно на той, которую видеть не хочется. Овальная, с прорезями под глаза и нос маска зло и неподвижно уставилась на Ромку. Опущенные вниз уголки прорезей, полосы на поверхности, напоминающие морщины, придают маске еще большую враждебность и беспощадность.