Марк Поповский - Люди среди людей

Фуше смирился. Очевидно, его ободрила решимость русского коллеги во что бы то ни стало дойти до Кабула. Караван потянулся по местности, которая мало чем изменилась с начала XVII века, когда основатель тюркской династии индийских властителей Великий Могол Бабер писал об этих местах: «Горы Афганистана имеют вид однообразный, высоты - средние, почва - обнаженная, воды - редки, растительности - никакой, физиономия печальная и строгая». Завоеватель и политик Бабер не нашел для себя ничего интересного в «печальном и строгом» лике страны. Вавилов нашел. Шагая навстречу неизвестности, он продолжал невозмутимо собирать образцы растений, вел записи, измерял высоты, фотографировал.

Через сорок с лишним лет, перебирая в архиве Географического общества СССР вавиловские снимки, я снова как бы глазами самого ученого взглянул на Афганистан 1924 года. Что привлекало внимание Николая Ивановича? Базар дынь в Апд-хое. Горы великолепных плодов. Молотьба: крестьянин, не знающий другого средства выбить зерно из колоса, гонит волов по расстеленной на земле пшенице. В районе Бамиана фотоаппарат запечатлел горный склон со множеством пещер и фигурами Будды. Земледельцы живут в этих каменных норах так же, как жили их предки две тысячи лет назад, когда были высечены эти грубые изваяния. Еще снимок: два крестьянина прокладывают ирригационные борозды в поле - нищенская одежда, жалкие инструменты. И снова: жесткая каменистая почва и земледелец, пытающийся разрыхлить ее дедовским деревянным плугом…

Только человек, подлинно сочувствующий народу изучаемой страны, мог так увидеть жизнь. «Медленно проходя километр за километром караванным путем среди полей, среди земледельцев, занятых своим трудом, мы невольно могли заглянуть в душу убогой, суровой, но гордой и независимой страны», - писал Николай Иванович впоследствии в книге «Земледельческий Афганистан». Это была истинная правда: знаток растений понял не только происхождение афганской ржи и пшениц, но и подлинный характер народа-земледельца.

До Кабула они добрались без приключений. Как удалось избежать встречи с повстанцами, Вавилов не сообщает. В его письмах и отчетах промелькнули лишь три фразы, бросающие некоторый свет на политическую обстановку тех дней. «В августе и сентябре работу экспедиции тормозили военные события на юге Афганистана. Половина страны охвачена басмачеством». Очевидно, в начале сентября эмир обратился за помощью к северному соседу. В одном из отчетов Николай Иванович кратко поясняет: «Неожиданно события развернулись в лучшую сторону, особенно после появления советских аэропланов».

В Кабуле, однако, возникли новые осложнения. Едва караван вошел во двор советского представительства, стало известно: арестован Вукинич. Что мог натворить этот спокойный, рассудительный специалист, безмерно влюбленный в свою мелиорацию?

Выбирая Дмитрия Демьяновича в спутники, Вавилов принял в расчет и чисто человеческие качества старого товарища: трудно представить путешественника, менее требовательного к условиям походной жизни и более добродушного, чем Букинич. Правда, при всем том числилась за ним изрядная доза упрямства, но пока оно не шло во вред экспедиции. Может быть, даже наоборот, Дмитрий Демьянович легко заменял Николая Ивановича в походе. Именно его - медлительного, непреклонного, в полувоенном френче - сипаи и караванщики считали начальником экспедиции и безоговорочно слушались. С их точки зрения, Вавилов, стремительно бегающий по полям с фотоаппаратом и ботаническими принадлежностями, мало походил на подлинного хозяина каравана.

В Кабуле Букинич стал жертвой своей любознательности и упрямства. Поджидая караван Вавилова, он задумал добыть монолит из типичных почв прикабульского района. Чтобы получить монолит, обычно копают яму и в вертикальную земляную стенку «врезают» метровый узкий ящик. Операция немудреная, и в любой европейской стране она едва ли привлекла бы чье-нибудь внимание. Но «Запад есть Запад, Восток есть Восток». Дмитрий Демьянович, конечно, знал, что в фанатичном Кабуле всякие необычные действия европейца могут привести к неприятностям, но заупрямился. С длинным узким ящиком в одной руке и лопатой - в другой, он, никого не предупредив, отправился ночью за город, на заранее приглянувшееся ему место, и… Недаром в официальной «Географии Афганистана» сказано, что «каждая пядь земли Кабула дороже, чем весь мир». Упрямого инженера препроводили в полицейский участок. А так как он не желал расставаться с ящиком и не мог втолковать представителям власти, для чего понадобилась земля, то его заподозрили в бог весть каких грехах, и советскому постпредству лишь с большим трудом удалось вызволить «злоумышленника».