Марк Поповский - Люди среди людей

Потом «почти бегом» по крутой каменистой тропе - вниз. Караван буквально свергается с неба на землю: за несколько часов пройдено по вертикали 3000 метров. У подножия перевала Вавилов записывает: «Если принять во внимание двухдневный утомительный переход по безлюдной местности, потерю подков, израненные ноги лошадей, то из всех пройденных перевалов через Гиндукуш Парун приходится считать наитруднейшим». В записи чувствуется надежда: самое трудное - позади. Увы, через три дня предстоит сделать еще более драматичную пометку: «23 октября… Более трудного пути за все наше путешествие по Востоку нам не приходилось встречать». Но пока Вавилов доволен - перед ним легендарная страна кафиров. Оказывается, в XX веке тоже можно открывать неведомые земли. Впрочем, неведомые ли?

Тесные, но прибранные кишлаки и хорошо обработанные поля (маленькие делянки в 10 - 15 квадратных метров на горных террасах) убеждают: люди живут здесь давно, очень давно. Деревянные дома, нередко двухэтажные, построены на добротном каменном основании. Много водяных мельниц. Даже река возле кишлаков старательно обложена камнями. Люди белолицы, приветливы. В отличие от остального Афганистана, женщины ходят здесь открыто, без чадры, охотно беседуют с пришельцами. Но бедность та же, что и у обитателей Зебака.

Языка кафиров не знают ни проводники-таджики, ни солдаты-афганцы. Через восемнадцать "километров на опушке дубового леса - новый поселок и новый язык. Вавилов выписывает в столбцы кафирские названия: ячмень, просо, корова, вода, солнце. Сравнивает. С персидским сходства никакого. Приходится объясняться знаками, чтобы узнать, что тут сеют, как молотят, как хранят зерно.

22 октября. Вот уже третьи сутки они идут по «стране неверных». Последний раз ночевали в лесу у костра. На пути между кишлаками - ни души. Здесь не знают, что такое ходить в гости к соседям. Да и дорог нет. Главная забота начальника экспедиции - сохранить лошадей. Но на их долю достаются поистине несравнимые мучения. Лошади то и дело срываются с узких обрывов над реками, ранят ноги, их крупы в крови…

Проводники, взятые в кафирском селении Пронз, обещают скорый отдых: где-то неподалеку - большой поселок Вама. К вечеру злополучную деревню действительно удается разглядеть в бинокль. Но где! «На противоположной стороне ущелья на высоте 400 - 500 метров выше дороги, словно птичьи гнезда, видны деревянные многоэтажные постройки в окружении дубового леса. Кишлак буквально на высоте птичьего полета и недосягаем для каравана». До кишлака надо по крутой горе идти километра четыре. Но делать нечего: лошади уже два дня не получали ячменя, надо во что бы то ни стало добыть фураж.

Оставив караван внизу, Вавилов вместе с местным пастухом отправляется на разведку. В полутьме ранних сумерек они долго карабкаются по склонам. Но вот наконец и дома. Первое впечатление ужасное: мужчины Вамы напоминают пещерных людей. Их одежда состоит лишь из козьих шкур мехом внутрь, без рукавов. Но при более близком знакомстве опасения рассеиваются. В неприступных «птичьих гнездах», где легенды поселяют обычно злых гномов, на зтот раз живут рослые, красивые, а главное, приветливые люди. Их речь непонятна, но дружелюбие и гостеприимство во всем мире имеют общий язык. Вавилов, очевидно, расположил к себе аборигенов. «Мигом собралась вся деревня, в изумлении рассматривая редкую европейскую разновидность». С не меньшим любопытством и сам ученый обходит дом за домом, входит внутрь жилья, рассматривает закрома, утварь. Пока ходят в соседнюю деревню за кормом для лошадей, он успевает описать и резьбу на постройках, и вышивку на женских платьях и, конечно же, добыть семена всех возделываемых культур. В домах тепло. Вместо свечей потрескивают прутья, смоченные в масле сурепки. Перед приезжим вырастает гора лепешек из проса, на деревянной тарелке подают, очевидно, высоко ценимое в здешних суровых местах лакомство - кислый виноград. Несмотря на поздний час и усталость, Николай Иванович продолжает вникать во все подробности быта. Кормятся обитатели Вамы, собирая кедровые орехи и ягоды, на склонах гор на крохотных террасах сеют просо, сорго, кукурузу. Почти первобытная жизнь. Но в ушах у женщин - длинные серебряные серьги, на шее - целые мониста из индийских и афганских монет. У очага вместе с самодельными деревянными тарелками - медные котлы: рядом Индия, Афганистан, медленно, но неизбежно пробивающаяся через горы восточная культура.