Надь Каталин - Заколдованная школа. Непоседа Лайош

— Знать ничего не хочу! — объявил Малыш и отвернулся к стене, стал к нам обоим спиной. Теперь он сердился и на меня.

— Да-да, — проговорила бабушка задумчиво, словно не замечая Малыша, — придется все обязанности в семье распределить по-другому. Сильвия перестроит всю нашу жизнь.

— Мою жизнь она уже перестроила, — пробормотал мой бедный брат, глядя в стену. — Кровать мою переставили, места лишили. Вам теперь все равно, спи я хоть в чулане. Никому до меня нет дела…

— Вот что, Малыш! — строго сказала ему бабушка; видно было, что она по-настоящему сердится, у нее даже шея покраснела. — Вместо того чтобы дуться, уведи свою собаку. Я, кажется, ясно сказала: нельзя держать собаку в квартире. А уж когда в доме младенец, собаке здесь и вовсе не место!

— Собака здесь раньше жила, чем ваша Сильвия! — возмутился брат.

— Ах ты бессовестный! Ну так вот. Если ты сейчас же не найдешь собаке где-нибудь место, я выброшу ее на улицу. Выброшу, вот увидишь! Я не потерплю в квартире блох!

— Нет у нее блох. И она воспитанная. Не оставляет лужицы где попало. Не то что некоторые…

К счастью, зазвонил телефон. Бабушка была такая сердитая, что только рукой мне махнула — возьми, мол, трубку. А сама удалилась в комнату. Наверное, Сильвию потетешкать. За двоих. Жалко ей Сильвию, что брат у нее такой бездушный…

Звонила тетя Жофи. Бабушкина приятельница. Я, конечно, все ей рассказал. Я ведь по Сильвии теперь профессор. Наизусть все про нее знаю.

Тетя Жофи долго ахала и изливала восторги. Потом спросила, очень ли удивлялся Малыш, что аист принес нам ребеночка. Я сказал, что Малышу удивляться не с чего. Он знает, что Сильвию родила мама. Я уже давно сказал ему, что мама скоро родит нам брата или сестричку. Тут тетя Жофи бросила трубку. От возмущения. Мне, я считаю, просто повезло. Иначе «ахам» да «охам» вообще не было бы конца.

Я и так долго проговорил с ней. Когда я вернулся на кухню, Малыша там не было. И детского питания на столе тоже не было. Лежал только клочок бумаги, оторванный от газеты. На нем почерком Малыша было написано:

Я ушел буду искать собаке хозяина а домой больше не вернусь все равно я никому не нужен.

Бабушка очень испугалась. Я сперва радовался, что разобрал каракули брата. Но потом тоже испугался. Маме мы не сказали. Решили, что сами придумаем что-нибудь умное. Но у нас ничего не вышло. Бабушка придумала только поставить меня к стиральной машине пеленки стирать. Потому что она сейчас такая взволнованная, все кнопки перепутает.

Почему-то, когда я стираю, мне всегда хорошие идеи в голову приходят. Вот и тут я сразу вспомнил про Магди. Она же у Малыша звеньевая. Может, знает, что у него на душе? Куда, например, мог он податься? Я бросился ей звонить. Как назло — занято и занято! Хотя в их доме нет младшего брата. Наконец дозвонился.

— Магди? А это я говорю, — сообщил я: полагается ведь прежде всего представиться…

— Ой, а я тебе названиваю, но у вас все время занято, — закричала в трубку Магди.

— И у тебя занято. Слушай, Магди, мой брат…

— Он здесь, у нас. Я потому тебе и звоню. Собаку я беру себе.

— Только брата себе не бери. Пусть домой идет.

— Не пойду, — тотчас послышался голос Малыша. Значит, он подслушивал. И тут же взял трубку у Магди. — Я вообще не пойду домой. Никогда. Только если бабушка позовет.

Я сломя голову кинулся к бабушке. Ни дать ни взять почтовый голубь, который весточки взад-вперед носит! Подбегаю опять к телефону — бабушка, говорю, зовет тебя. Но брат не верит. Тогда бабушка сама взяла трубку. Ну, думаю, держись, брат, будет тебе сейчас взбучка! И опять не угадал.

— Представляешь, Малыш, что случилось сейчас, — самым обыкновенным своим голосом начала рассказывать бабушка. — Соседка на лестнице говорит почтальону: «Совсем я не рада этой Сильвии. Еще лишний источник шума в доме!» Подумай, она назвала твою сестричку «источник шума»! Мы должны как-нибудь защитить малышку. А вот кáк — ума не приложу. Мне бы сейчас тебя в подкрепление…

Малыш вернулся. И все наладилось. Он был как шелковый. Бабушка всем хвалилась, какой он хороший. «Что ж, — говорила, — большой уже мальчик!» И Малыш был доволен, сказал только, что есть у него одно-единственное желание: чтобы мы больше не называли его Малышом, а звали по-настоящему: Лайошем. Конечно, мы все обещали.

И с тех пор, как только бабушка позовет: «Лайош! Помоги, пожалуйста!» — папа и дедушка тотчас вскакивают. Они ведь тоже Лайоши. Но третий Лайош, Лайош-непоседа, и ухом не ведет.