Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала

Розу вполне удовлетворили выражения восторга, вырывавшиеся у Кейти, пока кэб ехал по Чарлз-стрит, между Коммоном note 80и городским садом, пламенеющим осенними цветами, а затем вдоль Бикен-стрит, где между красивыми домами виднелась сверкающая голубая полоса залива. Каждый парадный вход и эркер оживляли растения в горшках и ящики с цветами; и множество веселых, беззаботных людей пешком, верхом и в экипажах перемещалось туда и сюда, словно легкие волны спокойного моря, а солнце своим сиянием придавало великолепие всей этой картине.

— «Бостон показывает свою нежную венецианскую сторону», — процитировала Кейти. — Теперь я знаю, что хотел сказать мистер Лоуэлл note 81, когда написал это. Не думаю, что есть на свете место красивее, чем Бостон.

— Конечно нет, — решительно заверила Роза, которая оставалась преданной маленькой бостонкой, несмотря на то что почти всю жизнь провела в Вашингтоне. — Я, разумеется, видела не так уж много городов, но это неважно — я все равно знаю, что это правда. Поселиться здесь — мечта моей жизни. Неважно, в каком квартале, лишь бы в Бостоне.

— Но разве тебе не нравится Лонгвуд? — удивилась Кейти, с восхищением глядя на хорошенькие загородные домики в зелени кустов и вьющихся растений, стоящие вдоль дороги, по которой теперь ехал кэб. — Он кажется таким красивым и привлекательным.

— Да, он неплох для тех, кого влекут красоты природы, — отозвалась Роза. — Меня не влекут; никогда не влекли. Я ни к чему не испытываю такого отвращения, как к Природе! Я прирожденная горожанка. По мне, лучше жить в маленькой комнатушке на Джордане или Марше и видеть, как живет мир, чем быть владелицей самого романтичного загородного особняка, где бы он ни был расположен.

Тем временем кэб свернул в ворота, покатил по дугообразной подъездной дорожке, обсаженной деревьями, к хорошенькому каменному домику и остановился возле крыльца, увитого диким виноградом.

— Вот мы и приехали! — воскликнула Роза, выпрыгивая из кэба. — Ну, Кейти, ты не должна терять время даже на то, чтобы присесть, прежде чем я покажу тебе самую восхитительную малютку, какая когда-либо являлась на эту грешную землю. Дай-ка твой саквояж. Пойдем прямо наверх, и ты ее увидишь.

Вдвоем они побежали наверх, и Роза ввела Кейти в большую солнечную детскую, где в маленьком плетеном креслице, перевязанном поперек розовыми ленточками, под наблюдением красивой молоденькой няни сидела прелестная, пухленькая, беленькая малышка — точная копия Розы в миниатюре, так что ни у кого не могло бы возникнуть сомнений относительно степени их родства. Едва увидев свою веселую юную маму, малышка принялась смеяться и гукать, а на румяной щечке появилась точно такая же ямочка, как у Розы. Кейти была очарована.

— Ах ты прелесть! — воскликнула она. — Как ты думаешь, Роза, пойдет она ко мне на руки?

— Ну конечно пойдет! — отвечала Роза, хватая ребенка, точно это была подушка, и толкая ее головой вперед в объятия Кейти. — Ну, только посмотри на нее и скажи мне, видела ли ты за всю свою жизнь что-нибудь более обворожительное? Крупная, правда? Красивая, правда? Милая, правда? Ты только посмотри, какие у нее маленькие ручки, какие волосики! Она никогда не плачет, кроме тех случаев, когда заплакать — ее прямой долг. Смотри, как она поворачивает головку, чтобы взглянуть на меня! Ах ты ангел! — И, схватив долготерпеливую малютку, она чуть не задушила ее поцелуями. — Никогда, никогда, никогда не видела ничего милее! Понюхай ее, Кейти! Райский запах, правда?

Маленькая Роза действительно была прелестным ребенком, добродушным, пухленьким — сплошь ямочки и фиалковая пудра — с кожей нежной, как лепесток лилии, и со счастливой способностью без возражений позволять осыпать себя ласками и обнимать. Кейти не хотелось выпускать ее из рук, но на это Роза ни в коем случае не могла согласиться; могу сказать сразу что обе они потратили значительную часть того времени, которое Кейти провела в Лонгвуде, на борьбу за владение малюткой, которая смотрела на них и улыбалась победительнице — кто бы этой победительницей ни оказался — с философским спокойствием Елены Прекрасной note 82. Девочка была такой послушной, веселой и спокойной, что ухаживать за ней и развлекать ее было не труднее, чем играть с птичкой или с котенком, но, как заметила Роза, «в сто раз интереснее».

— В детстве мне никогда не давали столько кукол, чтобы я могла вволю наиграться, — сказала она. — Вероятно, я слишком быстро их ломала, а оловянных кукол не было; с мисками было проще: мне стали давать оловянные, когда я перебила фарфоровые.