Элинор Портер - Поллианна вырастает

— Глупости! — весело возразила Поллианна.

— Но это действительно так. Во-первых, я все равно не могла бы работать на дому, если бы не игра, благодаря которой маме настолько лучше, что у меня остается время и для своих дел. А потом, самое главное, вы посоветовали мне научиться печатать и помогли купить пишущую машинку. Как же тут не скажешь, что я всем обязана вам!

Поллианна вновь принялась возражать, но на этот раз ее перебила миссис Сноу, сидевшая у окна в своем кресле на колесах. И так серьезно и проникновенно зазвучали ее слова, что Поллианна не могла не прислушаться к ним.

— Послушай, детка, я думаю, ты сама не вполне понимаешь, что ты сделала для других. Но я очень хочу, чтобы ты это поняла! Сегодня в твоих глазах, дорогая, такое выражение, какое мне не хотелось бы в них видеть. Я знаю, тебя что-то мучит или тревожит. Я это вижу. И я не удивляюсь: смерть твоего дяди, состояние здоровья тети, все остальное… не буду больше говорить об этом. Но кое-что я все же хочу сказать, дорогая, и ты должна позволить мне сказать, ведь для меня невыносимо видеть печаль в твоих глазах и не попытаться рассеять ее, напомнив о том, что ты сделала для меня, для всего нашего городка и для бесчисленного множества других людей повсюду.

— Что вы, миссис Сноу! — в непритворном смущении запротестовала Поллианна.

— О, я говорю серьезно, и я знаю, о чем говорю, — с торжеством кивнула больная. — Для начала взгляни на меня. Разве не была я, когда ты впервые увидела меня, раздражительной, вечно ноющей особой, которая никогда не знала, чего ей хочется, пока не выяснит, чего у нее нет? И разве ты не открыла мне глаза, принеся сразу три разных блюда, чтобы заставить меня хоть раз получить то, что я хочу?

— Ох, миссис Сноу, неужели я действительно была такой… дерзкой? — мучительно краснея, пробормотала Поллианна.

— Это не было дерзостью, — решительно возразила миссис Сноу. — Это не было задумано тобой как дерзость — и в этом-то все дело. К тому же ты, моя дорогая, не читала никаких нравоучений. Если бы ты поучала, тебе никогда не удалось бы заставить меня играть в твою игру… да и никого другого, думаю, тоже. Но ты сумела научить меня этой игре… и посмотри, что она дала мне и Милли! Вот я — мне настолько лучше, что я могу сидеть в кресле на колесах и передвигаться по всему первому этажу. А это имеет такое большое значение, когда надо обслуживать себя, чтобы дать тем, кто рядом с тобой, возможность передохнуть — в данном случае я имею в виду Милли. И доктор говорит, что все это благодаря игре. А кроме нас, есть и другие, множество других, прямо здесь, в нашем городке, и я все время слышу о них. Нелли Мейхони сломала руку в запястье, но была очень рада, что у нее сломана не нога, и потому совсем не огорчалась из-за руки. Старая миссис Тиббитс потеряла слух, но очень рада, что не зрение, и потому по-настоящему счастлива. А помнишь косого Джо, которого все звали Злюка Джо из-за его характера? Угодить на него было не легче, чем на меня в прежнее время. Ну, а потом кто-то обучил его твоей игре и, как говорят, сделал совсем другим человеком. И такое, дорогая, происходит не только в нашем городке, но и в других местах. Вот как раз вчера я получила письмо от моей двоюродной сестры, которая живет в Массачусетсе. Она написала мне о мистере и миссис Пейсон. Помнишь их? Они раньше жили здесь, возле дороги, что ведет на Пендлетон-Хилл.

— Да-да, я их помню! — воскликнула Поллианна.

— Они уехали отсюда в ту зиму, когда ты была в санатории, и живут теперь в Массачусетсе, там же, где и моя сестра. Она хорошо их знает и написала мне, что миссис Пейсон рассказала ей все о тебе и о том, как твоя «игра в радость» помогла им избежать развода. Теперь они не только играют в нее сами, но и научили этой игре много других людей, которые тоже играют и в свою очередь учат других. Так что видишь, дорогая, кто знает, где она закончится, эта твоя игра? И мне хотелось, чтобы ты знала об этом. Я подумала, что, быть может, это поможет иногда тебе самой играть «в радость»… Не думай, дорогая, будто я не понимаю, как тебе порой трудно играть в твою собственную игру.

Поллианна встала. Подавая на прощание руку, она улыбалась, но в ее глазах блестели слезы.

— Спасибо, миссис Сноу, — сказала она не совсем твердым голосом. — В самом деле, это трудно… иногда. И, может быть, я действительно нуждалась в том, чтобы мне немного помогли играть в мою собственную игру. Но, так или иначе, — ее глаза блеснули давним весельем, — если теперь мне когда-нибудь покажется, что я не могу играть в мою игру, — вспомню, что все же всегда могу радоваться , что есть люди, которые играют в нее!