Ференц Молнар - Мальчишки с улицы Пала

— Погоди, я до тебя доберусь! — злобно завопил он.

— Попробуй доберись! — отвечал Барабаш, снова прицелившись и метнув бомбу.

Раз! И у краснорубашечника снова оказался полон рот песка. Форты разразились неистовым «ура».

— Покушай песочку! — крикнул разгоряченный Барабаш и обеими руками метнул в Пастора сразу две бомбы.

Не заставили себя ждать и две другие. Угловой форт работал на славу. А пехота сидела притаившись в каретном сарае и сторожке, ожидая приказа. Краснорубашечники были уже у фортов и лезли напролом.

— На штабеля! — снова отдал приказание Пастор.

— Бац! — воскликнул Барабаш, угодив предводителю прямо в нос.

— Бац! — подхватили этот клич остальные форты, обрушивая на головы уцепившихся за поленья краснорубашечников целый ливень песка.

Бока схватил Колнаи за руку.

— Песок на исходе, — сказал он. — Я отсюда вижу. И Барабаш кидает уже одной рукой, а ведь в угловом форте бомб втрое больше, чем в других…

Огонь и правда стал как будто слабей.

— Как же быть? — спросил Колнаи.

Но к Боке уже вернулось самообладание.

— Победа будет за нами, — сказал он.

В этот момент форт номер два прекратил бомбардировку. Видимо, песок иссяк.

— Теперь пора! — воскликнул Бока. — Живо в сарай! Наступление!

А сам одним прыжком очутился у сторожки и, распахнув дверь, крикнул внутрь:

— В атаку!

Оба батальона мигом выскочили наружу: один из сарая, другой из сторожки, — и вовремя. Пастор уже занес ногу на парапет форта номер два. Но кто-то, вцепившись сзади, стащил его вниз. Краснорубашечники растерялись. Они думали, что обратившееся в бегство войско скрылось в штабелях и назначение фортов — не допускать туда противника. И вдруг те, кого они только что преследовали, ударили им в тыл!..

Авторитетные военные корреспонденты, участвовавшие в настоящих войнах, утверждают, что в сражении самое страшное — паника. Полководцы и сотен пушек не так опасаются, как малейшего замешательства, которое обычно за несколько секунд разрастается в полнейший хаос. Но если паника страшна настоящему войску, с ружьями и пушками, как же было не поддаться ей горстке маленьких пехотинцев в красных спортивных рубашках?

Они не поняли, в чем дело. В первую минуту никто даже не сообразил, что это — те самые беглецы, которые только что от них скрылись. Краснорубашечники решили, что перед ними совершенно новое войско. Только узнав некоторых в лицо, они увидели, что столкнулись со старыми знакомыми.

— Откуда вы? Из-под земли, что ли, выскочили? — вскричал Пастор, когда две сильные руки ухватили его за ногу и стащили на землю.

Теперь и Бока сражался. Высмотрев себе подходящего противника, он схватился с ним и, борясь, понемногу стал оттеснять его к сторожке. Краснорубашечник, видя, что с Бокой ему не сладить, изловчился и подставил ножку. С фортов, откуда внимательно следили за поединком, раздались протестующие крики:

— Позор!

— Ножку подставил!

Бока упал, но тотчас вскочил на ноги.

— Ты ножку мне подставил! Это не по правилам! — крикнул он и поманил к себе Колнаи.

Вдвоем они моментально водворили барахтающегося краснорубашечника в сторожку и заперли его там.

— Вот дурак! — тяжело дыша, сказал Бока. — Если б он по правилам боролся, я бы с ним не сладил. А так — мы имели полное право пойти на него вдвоем.

И он снова поспешил в бой — туда, где противники, разделившись попарно, один на один боролись друг с другом. Бомбометчики осыпали краснорубашечников остатками песка, сохранившимися в первых двух фортах. А форты, которые смотрели на улицу Пала, молчали. Они выжидали.

Колнаи хотел было сам схватиться с кем-нибудь врукопашную, но Бока прикрикнул на него:

— Не лезь в драку! Ступай передай приказ: гарнизонам первых двух фортов перейти в четвертый и пятый!

Колнаи пересек поле битвы и передал приказание. С первых двух фортов тотчас исчезли знамена — бомбардиры взяли их с собой на новые позиции.

Один победный клич гремел за другим. Но самый громкий прозвучал, когда Чонакош схватил Пастора — самого грозного, непобедимого Пастора! — поперек туловища и, подняв в воздух, донес до сторожки. Мгновение — и Пастор в бессильной ярости заколотил ногами в дверь, но уже изнутри…

Тут поднялся невообразимый шум. Краснорубашечники чуяли уже свою гибель, а теперь, лишившись предводителя, совсем потеряли голову. Оставалось только уповать, что отряд Ача исправит положение. Но пока их одного за другим вталкивали в сторожку при новых и новых взрывах ликования. Эти торжествующие вопли доносились и до корпуса, неподвижно стоявшего у входа с улицы Пала.