Лара Уильямсон - Мальчик, который переплыл океан в кресле

– Почему ты не сказал, что это ты? – хнычет он.

Билли вытирает нос механической рукой и тут же морщится: это больно.

– Не знаю, – шепчу я. – Не смог придумать, что сказать.

– Ну и ничего. – Лицо Билли проясняется, и он кладет механическую руку обратно на кровать. – За нас поговорит Брайан. Он очень болтливый.

Когда Билли идет за Брайаном (тот живет в номере люкс, то есть в коробке из-под обуви), телефон звонит сам по себе. Моя первая мысль: это Перл нам перезвонила. Я быстро беру трубку и бормочу «Алло».

И уши мои чуть не взрываются от громогласного вопля «Алло!».

Это Бабуля Ибица. В принципе, естественно, что она так орет: надо же как-то докричаться до нас из Испании. Бабуля Ибица умотала туда пару лет назад, когда умер дедушка Альберт. Она хотела начать «новую, спокойную жизнь». Я заметил, что ей было уже под семьдесят, поэтому разумней говорить о том, что она поедет не начинать, а заканчивать жизнь. Но Бабуля Ибица меня не слушала: она без умолку болтала о том, что пора жить собственной жизнью, хотя на самом деле она уже давно жила собственной жизнью: папа ушел из дому лет двадцать тому назад. И вот она отправилась на Ибицу, пообещав, что будет звонить нам. Иногда я скучаю по ней, но она и правда звонит каждую неделю и болтает о солнце, песке, сангрии и своем ишиасе. Обычно я бы поговорил о последнем (страница 32 Медицинской энциклопедии Марвина), но теперь не время. Я кричу папе, чтобы он подошел к телефону.

Папины шаги звучат в коридоре; я высовываюсь из комнаты и протягиваю ему телефон, сообщая, что на линии Бабуля Ибица. Папа закатывает глаза и вытирает с футболки ванильный крем. Он забирает у меня трубку. Я ныряю обратно в комнату и обнаруживаю, что Билли превратил мою кровать в свой собственный маленький трамплин. Я слышу, как папа говорит Бабуле Ибице, чтобы она не волновалась: мы едим, как короли. Как короли фастфуда, что ли?

Билли подпрыгивает так высоко, что чуть не таранит головой потолок. Но меня волнует не это. Готов поклясться: папа только что сказал Бабуле Ибице, что заварил с Перл кашу. Кто бы мог подумать, что ушки и правда могут попасть на макушку? Мои точно оказались там: я изо всех сил стараюсь прислушаться к тому, что говорит папа. Беда в том, что про Перл он говорит чуть ли не шепотом, а про макрель орет так громко, что его слышно на Тимбукту.

Через пять минут мне надоедает слушать, и я снова смотрю на прощальный список: теперь я отмечаю, что уже попробовал, а что еще нет. Идея с алтарем провалилась, потому что его разрушил Билли. От татуировки у меня едва не облезла кожа, потому что пришлось оттирать ее щеткой для ногтей. Сколько я ни тер, некоторые буквы так и остались заметны; несколько дней я разгуливал по школе с надписью ПРО на костяшках. Мими остановила меня в школьном коридоре, показала на буквы и сказала: «Мечтай-мечтай». Семена оказались бесполезными. С воздушным шариком идея тоже не удалась. Звезда… красиво, но все равно не то. О бенгальских огнях можно и не мечтать, все равно я их нигде не достану. А стихотворение… Ну, сами смотрите.

В ПРОЩАЛЬНОМ СПИСКЕ осталось всего два пункта. Номер девять: просто сказать «прощай». И наконец, десятый пункт: ничего. Я до сих пор ничего не придумал.

Я бормочу «прощай» снова и снова. Билли идет на мировой рекорд по количеству прыжков, которые маленький мальчик может выполнить, прежде чем старший брат пнет его по лодыжке. Скажем так: кости моей плюсны уже готовы идти в атаку.

В коридоре снова звонит телефон.

– Пятьсот пятьдесят три, – пыхтит Билли, подпрыгивая в воздух. – Пятьсот пятьдесят четыре. Пятьсот пятьдесят пять.

Сначала я думаю, что это снова звонит Бабуля Ибица: наверно, забыла рассказать папе что-нибудь о своих натоптышах. Наклонив голову, я слушаю, как папа шаркает обратно к телефону. Только на этот раз, разговаривая с человеком на том конце провода, он уже не бубнит монотонно. Он снова таинственно шепчет, и я пытаюсь жестами показать Билли, чтобы братишка замолчал, но он так занят подсчетом прыжков, что говорит, что это мне надо замолчать. Я шикаю на него еще раз, словно у нас соревнование по тому, кто кого быстрее заткнет.

Если бы у меня не было ужасно острого слуха, я бы не расслышал, как папа шепчет:

– Перл, откуда у тебя мой новый номер? Я не разрешал тебе сюда звонить. Ты знаешь, что это серьезно.