Ирина Дегтярева - Степной ветер

Потапыч смотрел на море и не мог поверить, что он наконец до него добрался и оно плещется и шипит желтоватой пеной совсем рядом – только руку протяни. Попав на ладонь, пузырьки пены лопались, а вода казалась шелковистой. Он с трудом оторвал сонный взгляд от колышущейся массы морской воды, вскочил, бодрясь.

– Поехали! – решил он.

Одевшись, они сели на велосипеды. Ехали рядом, чтобы не глотать пыль, поднимаемую колесами, зато исцарапали ноги о колючки, росшие по обочинам тропы. На загорелой коже оставались белые тонкие полосы, на некоторых проступала кровь.

Голову сильно напекло и хотелось пить. Ветер с моря не остужал: он теперь тоже стал горячим, смешивался со степным, и от него гудело в ушах.

– Далеко еще? – пропыхтел Мишка, утирая пот со лба рукавом футболки.

– Кто его знает… – дернул плечами Владик.

– То есть как?! – резко затормозил Потапыч. – Ты ошалел? Столько времени едем, зря, что ли? По уху не хочешь?

– Чего сразу драться? – нахохлился Владик, взглянув на старенькие электронные часы на руке. – Всего полчаса едем. Я и не говорил, что это близко.

Тропинка снова поползла на холм. Мальчишки молча крутили педали, сердито поглядывая друг на друга, тяжело дышали. После подъема они покатили вниз, в ложбинку, уходящую в бухту. За поворотом, в изгибе бухты, на берегу лежало судно, вернее, большой катер, старый и ржавый.

Потапыч взглянул на Владика осуждающе.

– Это же старье. Он явно не в этом году и даже не в прошлом тут разбился.

– Вообще-то да. Но это же интересно! Я никогда на нем не был. Несколько раз приезжал сюда на велике, а один внутрь боялся лезть.

– А мне вот тоже что-то не хочется туда, – из вредности сказал Мишка.

Ему не понравилось, что он до последнего оставался в неведении и Владик, а не он на самом деле затеял приключение.

– Мишка, ну что тебе, жалко?! Или, может, струсил? – жалобно, а не задиристо спросил Владик.

Потапыч почесал влажный затылок. Нарочно тянул время, чтобы Владик понервничал, хотя сам всей душой рвался исследовать заброшенный катер.

– Это не я, а ты один боялся сюда лезть, – заметил он и ринулся к катеру так, что только песок во все стороны полетел от сандалий.

С теневой стороны от катера тянуло какой-то затхлой сыростью, гнилой прохладой. Это был запах заброшенности и одиночества. Мишке стало жаль катер.

Служил людям, бегал по волнам, а теперь, никому не нужный, ржавеет на пустынном берегу. Брызги долетают до изъеденных ржавчиной бортов, солнце раскаляет дырявую палубу, но не слышно шагов по ней, лишь мертвая тишина и запустение.

Потапыч, ссаживая кожу на ладонях и коленях, вскарабкался на борт и помог взобраться Владику. Ни одного стекла в рубке не сохранилось, металлическую дверь заклинило в полуоткрытом положении. Но мальчишки пролезли в щель.

В приборной доске, там, где когда-то была навигационная аппаратура, зияли дыры, которые напоминали выбитые глаза. Владик носился по катеру и заглядывал всюду, где не заржавели люки, хотя суденышко не отличалось большими размерами.

Мишка сел в рубке на металлический ящик у внутренней стены. В окна виднелось не море, а поросший сухой травой холм.

«Интересно, он совсем умер, когда лишился моря и заржавел, или еще доживает? Скрипит, вздыхает, как несчастный старик…» – подумал Потапыч.

Мишка почувствовал, как подступают слезы. Но они мгновенно ушли, когда он услышал истошный вопль Владика. В воображении Потапыча пронеслись страшные картины: Владик нашел скелет, прикованный цепями в трюме, Владика ужалила чудовищная ядовитая змея, Владика схватил затаившийся на катере беглый преступник. Но, выбежав на палубу, он убедился, что все гораздо проще. Нога Владика пробила ржавую палубу, почти до колена провалилась и застряла. Владик верещал так, что становилось ясно: кричит он не от страха, а от боли.

Потапыч попробовал вытащить его ногу, но Владик заорал еще сильнее.

– Ну что ты? – испугался Мишка. – Чего тебя сюда понесло? Здесь же видно, что палуба совсем тонкая, как бумага.

– Я не видел… Ой, больно! – Владик захныкал. – Вдруг – хрясь! – это нога сломалась… А вдруг меня там, под палубой, кто-то укусит?

– Крокодил? – насмешливо уточнил Мишка, а у самого все замерло в груди.

Он снова попытался освободить Владика из палубного капкана, но тот закричал, побледнел и покрылся испариной.