Радий Погодин - Включите северное сияние

-Ленька.

Молчание.

-Ленька!

Молчание.

— Ленька!!

Молчание.

Я знал одного мальчика, который любил читать детективы и приключения. Когда он читал их, он весь был там — на месте происшествия. Говорят, семья его собиралась на дачу как раз и то время, когда он читал. Его погрузили в машину — он ничего не заметил. Привезли на дачу — он ничего не заметил. Когда же он, закрыв книжку, оглянулся и увидел вокруг незнакомую обстановку, то выпрыгнул в окно, решив, что его украли.

-Ленька!

Молчание.

Наташка заглянула брату в лицо и увидела — спит Ленька и во сне шевелит губами.

— Не иначе всю ночь читал. И куда в него столько влезает?.. — Наташка тряхнула Леньку за плечо. Со всей силы тряхнула. — Ну, Ленька, какой ватиканский язык? На какой похож?

— На твой — без костей! — закричал Ленька, мгновенно проснувшись.

Наташка вздохнула глубоко и протяжно. Шаги ее стали короче. Лицо погрустнело.

— Ленька, как ты думаешь, в Южной Америке сейчас что цветет?

Ленька заткнул уши пальцами.

Скучно? Конечно — если один читает, а другой от безделья пристает с вопросами на отвлеченные темы. Можно было Наташке пойти в комнату развлечений и в кружки, даже в читальню. Но именно в тот вечер Наташка была настроена меланхолически и въедливо. Отчего такое бывает, науке пока неизвестно. В сущность ребячьих поступков наука тоже пока не вникла.

— Ленька, мухи задом летают?

Ленька посмотрел на сестру глазами, полными укоризны.

— Не мешай, а? Он сейчас как раз ловит.

— Глупый ты. Ленька. И книжки читаешь бесчувственные. То рыбу ловят, то крокодилов, то шпионов каких-то. Все ловят, ловят — нет чтобы отпускать...

От такого беспримерного заявления Ленька Соколов вмиг оторвался от книжки. Вскочил.

— Отпускать? Шпионов? Ты, Наташка, сегодня что? Или ты ужо совсем не того?

Наташкины шаги стали еще короче — почти на одном месте. Она вздохнула еще протяжнее, наверно, жалея всех переловленных Ленькой в его мужественном воображении животных диких, птиц огромнокрылых и этих бестолковых шпионов. Вздыхая возле радиоприемника, Наташка нажала на клавишу — включила. Из приемника донесся далекий тревожный голос. Наташка, даже не двигаясь, сообразила: наверно, тонет корабль в южном розовом море. Погибают матросы, и нет помощи им ниоткуда.

— Ленька, — сказала она, всхлипнув. — В южном море корабль тонет. Слышишь, как он страдает.

Ленька тоже прислушался. Гибнущий в южном море корабль вообразить легко, и картина выходит красивая. Можно даже уловить запах бананов и ананасов, которые в трюме.

Но характер! Характер у Леньки был поперечный и гордый.

— Нет, не корабль, — сказал он. — Это в Сахаре, наверное, люди от жажды мучаются. Когда корабль, тогда SOS кричат. "Спасите наши души"... — Опровергнув таким авторитетным способом Наташкино заявление, Ленька добавил с досадой: — Ух, Наташка. Ух, враг, говорю — не мешай читать. Он как раз отрывается... — Ленька двинул кулаком снизу вверх, шумно выдохнул, еще раз двинул, но уже сверху вниз и углубился в КНИГУ, в том месте, где наш разведчик, переодетый в красивую женщину, сокрушительным апперкотом сваливает обнаглевшего гангстера Гориллу Дуду. Такие места Ленька прочитывал по два раза.

— Я — "Кристалл". Вызываю РУН-семьсот. Под нашей станцией разорвало льдину. Льды лопаются и расходятся во всех направлениях, — громко произнесло радио. — Высылайте самолет для эвакуации...

Засвистали, завыли помехи. Ленька, отшвырнув книжку и оттолкнув сестренку, подскочил к приемнику. Принялся ручку настройки крутить.

Ленька и Наташка отлично знали, что сообщение, адресованное РУН-700, а именно — Главному полярному управлению, уже принято во всех пунктах недремлющими радистами, им же, малолеткам, остается только одно — мучиться, ожидая дальнейших событий.

Скучно? Что поделаешь? Не напрасно ребят называют цветами. Цветы, как известно, стадия в развитии хоть и красивая, но промежуточная, так сказать — ожидающая.

А вообще, в реальности. Ленька и Наташка ребята румяные, упитанные, против насморка закаленные, глаза имеют серые с голубизной, брови малоприметные, носы любопытные, одинаково вздернутые.

Ленька ручку настройки крутил. Приемник в нужном месте молчал. Зато Ленькин нос, лишенный контроля и управления, сопел, шмыгал и морщился. Ленька подкрадывался к радиоволне, затаив дыхание, сдвигая настройку, может быть, только на волосок. Вот-вот ухватит. Но...

Широко отворив двери, в комнату вошел директор школы-интерната Петр Савельевич. Следом за ним щуплый мальчишка — в одной руке широкий плоский предмет, завернутый в бумагу и перевязанный, в другой — чемодан.