Николай Богданов - Когда я был вожатым. Повесть

И она снова примолкла, вспоминая. Мы притаили дыхание, словно сейчас вот она обернется и позовет… и из комнат выйдет Ленин и сам расскажет нам, сколько он накосил сена в Разливе.

- Косил Ильич с удовольствием. Он очень любил физическую работу…

- И мы! И мы тоже! - радостно вскрикнули живые письма.

- Мы на хлеб себе можем заработать, плетя корзинки,., для совхоза. Они очень нужны. Нас Данилыч так научил. А родители против. Говорят: «Это эксплуатация детского труда», «Это неправильно», «Детям все должно обеспечить государство», «Четырехразовое питание!»

Выражение лица Надежды Константиновны как-то переменилось. Стало настороженным.

- Да? Такие возникают проблемы? Ну, не знаю, что вам посоветовать. Конечно, дети рабочих имеют право на заботу государства. Однако такие иждивенческие настроения нехороши… Приучать детей смотреть в руки государства? - Она думала вслух и вдруг спросила: - А вам самим-то как интересней?

- Вы знаете, когда картошка выкопана своими руками, какая она вкусная! - выпалил Шариков.

- А заработанный в совхозе хлеб, когда его ешь,- крошечки не уронишь! Держишь в горстке!-добавила Катя.

- Сколько тебе лет? - заинтересовалась Надежда Константиновна нашей малышкой.

- Мне уже десятый… Это я только ростом такая маленькая,- ответила Катя и тут же без запинки начала читать свое заветное письмо: -Дорогая Надежда Константиновна, мы, пионеры звена Розы Люксембург, хотим ликвидировать неграмотность, бороться с суевериями, но у нас это пока не получается. Нам попался очень трудный случай. В деревне мы нашли маленького батрака, сироту Васю. Он такой несознательный, что верит в нечистую силу и нас убеждает, будто она есть. Никак ему не докажем. А главное, он любит кулака, который его эксплуатирует. Кулак его бьет, а он говорит: «Я за него бога молю». «Ен, говорит, меня кормить». В церковь ходит, свечки ставит. Как его нам перевоспитать, не знаем.

- Где же такой несознательный батрак? - спросила Надежда Константиновна.

- А вот он здесь!

И все обратились к Ваське, который стоял истуканом, уставившись на Крупскую своим немигающим взглядом.

- Вот этот? - От удивления Надежда Константиновна даже надела очки.- Как же это ты, Вася, батрак и вдруг за кулака?

- А он меня кормить,- подтвердил Васька.

- Значит, если мы тебя будем кормить, ты будешь за нас?

- Ага… чего же, могу!

- Ну хорошо, мы устроим тебя в детский дом, ты сирота? У тебя нет родителей?

- Батьку беляки зарубили на войне, матка от горюшка померла…

- Ах, Вася, Вася, ты наш человек, а сознание тебе прививают чужое! Почему ты с пионерами не дружишь?

- А я с ними дружу.

- А зачем же ты нас ругаешь? Дразнишься? - не выдержала Катя.

- Это я не со зла. Скушно мне. Завиствую вашей жисти.

- Понятно,- сказала Надежда Константиновна.

Сказала она это так, что нам вдруг стало понятно Васькино одиночество, его тоскливое чувство, с которым он наблюдает нашу жизнь, не имея возможности войти в нее и зажить вместе с нами.

- Тебе надо быть в коллективе, Вася.

Крупская написала записку и, вырвав листок из блокнота, передала мне, чтобы я пошел вместе с Васькой в гороно, там его определят в детский дом для сирот гражданской войны. Посмотрела на часы и, вздохнув, стала озабоченно собираться, ей было пора на службу.

- Ах, Вася, Вася,- повторяла она машинально,- наш человек, и вот…

Мы почувствовали себя очень неловко, что так разволновали Надежду Константиновну судьбой нашего упрямого Васьки.

Надежда Константиновна поехала в Наркомпрос, а говорящие письма еще долго носились по Кремлю. Васька сумел даже залезть в дуло царь-пушки - ему помогло то, что он был босой.

Неожиданно в будний день появилась мать Кости Котова, одетая не празднично. Ни роскошной шали с кистями, ни плисовой душегрейки, ни юбок с оборками на ней не было. Вид был строгий и даже несколько торжественный.

- Я в Красную чайную поступаю. Открывается такая у Павелецкого вокзала для ломовых извозчиков,- заявила она ребятам.- Когда у меня сын в пионерах, не могу я в торговках состоять. Буду теперь советская служащая.

Костя принял это заявление как должное. А ребят оно очень обрадовало. Девочки облепили Авдотью Карповну и наперебой старались сделать для нее что-нибудь приятное.

Водили в сад, угощали яблоками. Ласкались к ней.

И были в совершенном восторге, когда она заявила, что до открытия чайной решила пожить вместе с нами, помочь во всем, особенно в готовке пищи.