Владимир Добряков: Одиннадцать бестолковых

— Нет.

— Колоссально! Модерн! Заходишь — все синее. Звезды. Парочки нарисованы, на коньках катаются. Снежок блестит. Так и кафе называется — «Снежок». Мороженое — какое желаешь! Десять сортов. И коктейли. Колоссально! С коньячком! Вообще-то нам не дают. Говорят: нет паспорта. Но там работает одна — Лидочка. Чудо! Глаза, волосы — блеск! Подмигнешь, и все. Только десять копеек переплачиваешь. Коктейль с коньячком. Колоссально!.. Можем взять в компанию. Если, конечно, белая монета имеется…

Тут снова зазвонил телефон, и Гарик бросился в переднюю. Через минуту он завопил:

— Старик! Ты — гений! Это именно то, что надо! Видишь, если как следует шевельнуть извилиной, то обязательно придумаешь. Еще древние греки авторитетно утверждали…

Косте до того вдруг тошно стало слышать визгливый, захлебывающийся голос Гарика, что он пнул ногой валявшуюся на полу виноградину и ушел к себе в комнату.

До прихода отца с работы Костя решил погулять во дворе.

Ничто, казалось, не изменилось здесь. Как и прежде, когда Костя еще не жил в интернате, ребята собирались под вечер большой компанией — играли в ножички, рассказывали всевозможные истории. Если бы во дворе не было грязно, кто-нибудь вынес бы волейбольный мяч. Но сегодня в мяч играть было нельзя; ребята столпились у турника.

Обычная знакомая картина. И все же Костя сейчас смотрел на это какими-то другими, новыми глазами. Словно глазами постороннего человека. После разговора с Гариком уже не хотелось ругать интернат и жаловаться на свою судьбу. А при виде расшатанного, прогнутого посредине турника ему вспомнился турник, установленный на спортивной площадке в интернате. Замечательный турник — прямой, гладкий, на упругих металлических растяжках! И ребята там есть такие, что любого из этих заткнут за пояс. Конечно! Разве здесь кто-нибудь подтянется двадцать раз? Никто. А там есть мастера. И склепочку и стойку делают. А один парень из девятого класса даже «солнце» крутит.

— Ну, а ты, Касьян, жимани! — подзадорил Костю шутник и весельчак Дима Губкин из шестнадцатой квартиры. — Покажи этим хлюпикам настоящую работу!

Показывать Косте особенно было нечего, но все же, ухватившись за перекладину, он по всем правилам, держа ноги стрункой и оттянув носки, подтянулся девять раз.

— Понятно?! — выпятив губы, комически тряхнул Дима головой. — Что значит интернат!

Польщенный такой оценкой, Костя небрежно повел плечом.

— Это что! У нас один парень солнце крутит…

— Эге! Заливай больше! — презрительно сморщился Васька-Брехун. Сам Васька врал на каждом шагу, поэтому и другим ни в чем не верил. — Если хочешь знать, — важно сказал он, — солнце только мастера спорта могут делать!

— Не веришь, так приходи к нам в интернат — посмотришь! — обиделся Костя. — Сам Григорий Алексеевич занимается с ним. Отдельно.

Васька фыркнул:

— Сам Григорий Алексеевич! Чемпион мира!

— Чемпион не чемпион, а третье место на республиканских соревнованиях по гимнастике занял! — с достоинством отпарировал Костя. — Наш физрук. Потапов фамилия. Не слышал? Мастер спорта, не как-нибудь!

Косте захотелось рассказать ребятам еще что-нибудь об интернате. Например, о мастерской, где стоят четыре токарных, строгальный и два фрезерных станка, но в эту минуту подбежала Светлана — сестра Димы. Она подбежала на секундочку — только взять у брата ключи. Пока Дима вытаскивал из кармана ключи, Костя смотрел на Светлану. И другие ребята смотрели на нее. Светлана была самой красивой девочкой во дворе. Это уже все ребята давно признали, и многие из них, глядя на ее большие, карие глаза и толстую косу, перекинутую через плечо, тайно вздыхали про себя.

«А у нашей Тоньки глаза даже красивей», — почему-то подумал Костя…

Вечером большая и шумная семья Чуриковых собралась за столом. Пили чай. Наверное потому, что домой на субботу и воскресенье пришел старший сын, на столе нарядно белела чистая накрахмаленная скатерть, в вазочках искрилось варенье сразу двух сортов — черничное и вишневое, а на круглом блюдце, дразня желтым кремом и шоколадными листочками, красовался торт.

Костя был в центре внимания. Румяный и веселый, он сидел рядом с матерью и рассказывал об интернате. И почему-то забылись неприятные разговоры с воспитательницей, выговор на линейке. Он вспоминал всякие забавные истории — как в спальню залетел воробей, как его друг Митюха поспорил с ребятами и весь урок просидел с яблоком во рту…

— Так, выходит, что тебе уже нравится в интернате? — спросил отец.