Владимир Добряков - Что берешь в дорогу

Матери дома не было. Люда лишь сапоги сняла — прошла на кухню и торопливо расстегнула сумку. Она хотела вынуть банку со сметаной, но увидела еще и бумажный сверток. Развернула — желтоватый увесистый брусок масла. С килограмм будет, а то и побольше.

Люда без сил опустилась на табурет. Так и сидела, не двигаясь, не раздеваясь.

Стукнула дверь, и послышался голос Татьяны Ивановны:

— Доча, ты дома?.. Чувствуешь, как в квартире тепло! С утра затопили.

Татьяна Ивановна вошла в кухню и вопросительно уставилась на дочь.

— А почему одетая сидишь?

— Видишь? — показала Люда на банку и масло.

— Купила?

— С работы принесла.

Зарядка, изнуряющие упражнения на плацу — все это, ежедневно и автоматически повторявшееся в армии, стало для Вадима нормой, привычкой. Но вот теперь, когда впервые за два года ему никто уже не подавал тревожной и обвально звучащей команды «подъем», по которой надо было тотчас, ни секунды не мешкая, вскакивать с жесткой казарменной койки, чтобы в ранний час, в любую непогодь начинать очередной день нелегкой солдатской службы, теперь, когда не было рядом требовательного гвардии старшины Хажаева, то можно было бы, казалось, и забыть прежние суровые порядки, пожить в свое удовольствие, во всяком случае махнуть рукой на зарядку; понежиться в теплой кровати. Об этом еще совсем недавно так сладко мечталось!

Но нет, отчего-то не получалось такой прекрасной жизни. Просыпался рано, с минуту лежал без сна и, понимая, что уже не заснет, рывком сбрасывал с себя одеяло. Недаром, говорится: привычка — вторая натура. Да и форму терять было обидно. В одних трусах делал перед раскрытой форточкой зарядку, а потом в ванной становился под острый дождик холодной воды, после чего крепко, до красноты, растирал тело жестким полотенцем.

Не пощадил себя и в это воскресное утро. Более того, посмотрев в окно, — там, над крышами неярко голубело небо и где-то, пока невидимое, занималось розовое солнце, Вадим натянул на плечи тесноватый тренировочный костюм и выскочил на улицу.

Температура, однако, бодрящая! Изо рта упругими комочками вырывался пар. Вадим, высоко вскидывая нош, в сдержанном, среднем темпе пробежал улицей до начала сквера, в две-три короткие минуты пересек его по диагонали, а дальше, немного в низине, простирался Комсомольский парк. С голыми, еще не очень высокими деревьями, с яично-желтой раковиной летней эстрады, серым бетонным блюдцем танцплощадки и высоченным колесом обозрения, похожим на зубчатую деталь какого-то исполинского механизма, парк охватывался одним взглядом. Чуть в стороне голубели два пятна Дёмкинских прудов, на которых, бывало, в лихие школьные годы Вадим пускался на самодельных плотах под парусами в плавание или просто купался с ребятами, купался часами, до одури, до «гусиной кожи».

Вадим улыбнулся воспоминаниям и направил свой бег к прудам. До них — с километр…

Великое все же дело — армейская закалка. До прудов Вадим добежал, не ощущая ни малейшей одышки. «Точно, форму терять нельзя», — подумал он, огибая мелкую затоку с шуршавшими на ветру сухими пиками камышей.

Но не только Вадим догадался прибежать сюда, чтобы задать хорошую работу сердцу и мускулам, насквозь, до самых, кажется, печенок, надышаться плотным, горьковато-полынным воздухом. Навстречу ему мелкой трусцой «убегал от инфаркта» седенький старичок, вокруг него носилась счастливая рыжая болонка, а по другой стороне пруда бежали парень и девушка — оба в красных костюмах, плотно облегавших тела. Вадиму даже неудобно стало: его собственный костюм (хоть отец и на вырост покупал, но это было давно, когда Вадим еще учился в девятом классе), мягко говоря, «смотрелся не очень». «Надо новый покупать, — подумал Вадим. — Обязательно. Вот и Жучка подтверждает», — невольно улыбнулся он, слыша, с каким усердием лаяла ему вслед лохматая собачонка.

Двое в красных костюмах были уже рядом. Девушка бежала по узкой тропинке впереди. Маленького роста, тоненькая, с черными смоляными волосами, она показалась Вадиму необыкновенно хорошенькой. А парень, словно для контраста, был явно за сто девяносто, длинноног и до того светел волосами, что мог и за седого сойти, не будь таким молодым на лицо.

Вадим уступил тропинку, и девушка коротким кивком головы, взмахом ресниц поблагодарила его, пробежала мимо, за ней и долговязый. Шагов через десять Вадим оглянулся, в ту же секунду, повернув голову, посмотрел на Вадима и высокий парень. «Ревнует, что ли? — усмехнулся Вадим. — Кто же, интересно, такие? Ясно, что не брат и сестра. Может, влюбленные? Вдруг это они чуть свет на свидание так бегают?»