Владимир Добряков - Взлетная полоса

— Интересно, — тотчас возразил я, — по-твоему, выходит, что человек должен скрестить на груди руки и покорно ждать обстоятельств? А воля его? А желание что-то, изменить в себе, улучшить? Это, значит, бессмысленно?

Валера смотрел на меня с удивлением.

— Старина, а ты, вижу, подрос. Рассуждаешь. Ишь, подковался. Как в школе дела?

— Нормально.

— А все-таки?

— Редактором выбрали. В учкоме кручусь. На той неделе мини-стадион закончили.

— Что это за военный объект?

Я улыбнулся.

— Спортивный объект. Для малышей. Прямо в холле, помнишь, там, где пальмы в кадках стояли? Там и наш первый «Б» рядом когда-то был.

— Как же, помню, помню, — засмеялся брат. — Ты там Иринку свою целовал. Начинал ты хорошо. А как сейчас с этим делом?

Я, кажется, покраснел, поспешил добавить:

— Зарядку теперь каждый день делаю. Ты ведь грозил, что в проруби искупаешь. Да, показать, какую модняцкую кепочку привезла мне Галя из Венгрии?

Кепку со шнуром Валера одобрил:

— Мальчишки от зависти подохнут.

— А рассказывала Галя — туристической путевкой ее наградили как лучшую работницу? Всех обогнала в соревновании. И качество хорошее дает. Ее продукцию даже контролер не проверяет. Вот как работает!

— В бассейн ходишь? — спросил Валера.

Я ответил про бассейн и снова вернулся к Гале — про ее восемнадцать прыжков с парашютом напомнил. Валера и на прыжки не среагировал. Может, и без меня знал. А я почему-то упорно добивался, чтобы он все же заговорил о Гале.

— Правда, красивую прическу сделала? К твоему приезду. Специально.

И Валера наконец сказал:

— Ждала, значит.

— А писем как твоих ждала! Эх, Валера, она так любит тебя!

— Ну-ну! — нахмурился брат. — Что за слова? Ты-то что смыслишь в этих вещах?

— Как что! Сам сейчас напомнил: еще в первом классе целовался. А теперь уже скоро пятнадцать. В феврале.

— А хоть и пятнадцать!

— Ромео и Джульетта в каком возрасте полюбили?

— Классикой ты меня не дави. Тоже, Ромео! Давай-ка лучше закругляйся. Что у тебя там? Инглиш? Вот и дописывай. Ложиться пора.

Пока я заканчивал упражнение, Валера стоял перед шкафом и рассматривал на полках книги. Потом сдвинул в сторону тяжелое стекло и достал фотографию, где они были сняты с Галей вдвоем. Он подержал фотографию в руке, вздохнул и поставил на место.

«Неужели разлюбил?» — со страхом и обидой подумал я.

Отношения, которые складывались у брата с Галей, волновали меня чрезвычайно. Галя мне очень нравилась, я считал ее своим другом, хотя и была она старше на целых пять лет. Вернувшись на другой день из школы, я не застал Валеру, была одна мама. За обедом, как бы невзначай, я спросил: не показалось ли ей, что Галя чем-то была вчера недовольна? Мама и сама переживала из-за их размолвки, да еще в первый же день возвращения Валерия. Отделываться от моего вопроса какой-нибудь пустой фразой не стала — подтвердила: действительно он переменился к Гале, и та это чувствует.

— Жаль, — добавила мама. — Галя прекрасный человек, цельный, преданный, лучшего друга не найти. Но, даст бог, все уладится. Кто в молодости не делал ошибок.

— Если Валера обидит, она не простит, — сказал я, почему-то убежденный, что именно так Галя и поступит.

Случай поговорить с братом и попытаться что-либо узнать об их отношениях с Галей мне в тот день не представился. Вернулся Валера поздно, когда я уже спал, и как он вошел в комнату, как разделся — я не слышал.

А утром, пока я собирался в школу и, нарочно не соблюдая тишины, топал в ботинках по комнате, шуршал бумагой и щелкал замками портфеля, Валера лежал на своей тахте лицом к стенке, не двигаясь. Я так и не понял, притворялся он или на самом деле крепко опал. Может, все-таки спал? Где-то, видно, в гостях засиделся или в ресторане. В комнате стоял чуть уловимый запах вина. На стуле косо висел его серый пиджак от нового костюма, и на нем, брошенный небрежно, Галин подарок отцу — галстук с красным и голубым отливом.

«Но ведь могли и вместе с Галей пойти?» — подумал я.

Ответ на этот вопрос я получил в тот же день. Придя из школы и еще не сняв куртку, заметил в передней, возле тумбочки, на которой стоял наш серый телефонный аппарат, беспорядочные петли длинного зеленого шнура. Шнур оказался «при деле»: один конец его Валера прирастил к телефонному аппарату, другой прятался в круглой, коробочке на стене. Столько лет телефон стоял в передней, все были довольны, а тут… Ясно, у брата появились секреты.

Самого Валеры и на этот раз не оказалось. Лишь записка, написанная его рукой и похожая на военный рапорт, лежала на столе: «Борь, если мне позвонят, ответь, что домой прибуду в 19.00».