Владимир Добряков - Когда тебе пятнадцать

— Цветы. Я всегда сама дарила — бабушке, маме, учителям. А эти — мне. Первые.

— Не обижайся, — сказал он, испытывая неловкость от того, что его неказистый букетик вызвал у Тани столько радости. — Это ведь не день рождения… Просто аванс получил.

— Поздравляю! Тоже ведь первый, правда?

— Конечно.

— А у тебя когда день рождения?

— Уже был. В апреле.

— И молчал! Ну, Костя!.. Ну, заяц, погоди! — Она так строго погрозила пальцем, что Костя рассмеялся.

— А у тебя когда?

— Дудки! Не узнаешь! В глубокой тайне буду хранить…

— Ну, а все-таки, когда?

— Сказала, что не скажу, и не скажу. И не спрашивай!

— Так ведь все равно узнаю, — улыбнулся Костя.

Разговор этот был около трех недель тому назад, а теперь Костя получил окончательный расчет — условленный месяц работы в типографии истек. Ему предлагали еще остаться (работой его были довольны), но Костя отказался. И ремонтом пора было уже по-настоящему заниматься, и главное, очень некстати заболела мама. Болезнь всегда некстати, а сейчас…

Анна Ивановна так и сказала:

— Некогда мне болеть да разлеживаться.

Но дело оказалось серьезное — воспаление легких, надо было ложиться в больницу. Это сказала врач, приехавшая по вызову на дом.

— Никуда ложиться не поеду, — объявила вечером Анна Ивановна. — Вот уж ремонт отмучаем, тогда погляжу.

А Костя (недаром отец ему сказал: «остаешься за хозяина», и он, особенно в последнее время, действительно чувствовал себя хозяином, ответственным за все, что происходит в доме), Костя на эти слова матери ответил решительно:

— Лечиться будешь. Велела врач ложиться, значит, ложись.

— Костя, да как же…

— Все, мама, — оборвал он. — Ты, больная, еще с ремонтом будешь возиться! Что я отцу потом скажу?.. С ремонтом как-нибудь справлюсь. Валера поможет. Дедушка Тани обещал прийти. Покажет, как и что.

— А Юля? Ты подумал?

— Что Юля! Не грудной ребенок. В школу первого сентября пойдет.

— Ложись, мама, — не по-детски серьезно вздохнула Юлька. — Полежишь — и здоровая будешь.

На другой день Анне Ивановне стало хуже, и она поняла, что больницы не избежать.

— Хоть навещайте меня, — сказала она, вытирая слезы.

Юлька тоже заплакала, а Костя сдержался, проглотил твердый комок, стоявший в горле.

— Обязательно, мама. Ты не волнуйся, главное. На меня положись, все будет нормально.

Погоревали, когда остались одни в пустой, неуютной квартире, да что пользы — сидеть сложа руки.

Так сидеть, и вода в чайнике не согреется. Надо что-то делать. И с ремонтом надо кончать. Вон, целый угол заставлен — краски в банках, рулоны обоев, олифа, ведро мела…

Узнав о несчастье, Татьяна Сергеевна тотчас отправилась на квартиру Кости, снова оглядела все, посадила Юльку себе на колени и таким тоном, что возражать было бы просто бессмысленно, объявила: Юлю заберет на это время к себе, а Сергея Егоровича завтра же пришлет сюда для консультации.

Костя заснул только в первом часу ночи. Перед этим долго ворочался, прислушивался к тишине пустой квартиры (Юлька, к его удивлению, безропотно согласилась пойти к «бабе Тане»), тревожно думал, как пойдет лечение у матери. И о ремонте думал, даже вставал и зажигал свет, с беспокойством глядел на громоздившиеся в углу с таким трудом приобретенные дефицитные материалы. «Да, — вздыхал он, — без помощи не обойтись… Интересно, придет ли завтра Сергей Егорович?..»

Костя только и успел умыться, а волосы были еще не причесаны, когда услышал звонок. Неужели дедушка? Или опять с обменом? Неделю назад заходила какая-то дама с зонтиком, но заглянула из передней в комнату и дальше не пошла.

Однако, нет, на квартиру по улице Димитрова обменщики, видимо, окончательно махнули рукой. К раннему звонку никакого отношения они не имели. На лестничной площадке стояли двое — Таня и «консультант» Сергей Егорович.

— Вот это работничек! — чуть не прыснула в кулак Таня. — Прическа-модерн «Не подходи, кусаюсь!». Еще не проснулся?

Сама Таня была как девочка с витрины — гольф, зеленая юбочка, концы пионерского галстука на белой блузке — без морщинки. Поставила знакомую Косте сумку и заторопилась:

— Деда привела, а у нас сейчас торжественная линейка… Что нового у мамы?

— Еще не знаю, — приглаживая рукой волосы, сказал Костя.

— Деда слушайся. Что скажет, все выполняй. Он строгий, но все знает. Мы с Юлей вместе на диване спали. Ну, пионерский привет, вечером забегу!

И только тогда, когда за ней захлопнулась дверь, Костя по-настоящему разглядел Сергея Егоровича, который уже прошел вперед и, стоя посреди комнаты, словно генерал перед наступлением, оглядывал место будущего сражения. Лишь погонов со звездами не хватало. Зато у ног возвышалось «мощное оружие» — коробка с крупными буквами: «Ракета-2».