Владимир Добряков - Когда тебе пятнадцать

Костя в своем предположении не ошибся: в пятом часу пришла Таня. Да не одна — вместе с классной руководительницей.

Валентина Викторовна сразу же уединилась с Анной Ивановной в дальней комнате, а в большой, проходной, сидели Костя и Таня.

Конечно, Таня о Петре Семеновиче расспросила, с каким настроением он уходил, можно ли его будет навещать.

Таня и чистые стекла заметила. И удивилась, что все окна Костя вымыл сам, да так чисто!

— За хозяина остался, — грустно вздохнул тот, вспомнив слова отца.

И у Тани были новости. Всего день не виделись, и уже новости!

— Мама Кати Мелковой работает мастером в наборном цехе типографии. И вот Катя договорилась с ней, чтобы устроить экскурсию для всего нашего класса в типографию. Ну не молодец ли Катя! Оказывается, у них там не хватает очень много рабочих. Потому и агитируют, чтобы поступали в городское профессиональное училище, которое готовит наборщиков, печатников, ну разных специалистов.

— Везде не хватает, — заметил Костя. — Это все еще — последствия войны. Двадцать миллионов погибло.

— Да еще не родилось двадцать, — грустно добавила Таня. — Или даже больше. Ведь не в каждой семье по одному ребенку. Мне, например, обидно, что нет ни сестры, ни брата… Хотя кого винить? Так получилось. Как в войну. Не погиб бы отец…

— Таня, он как… погиб? — осторожно спросил Костя.

— В геологической экспедиции… Василий Петрович потом приезжал к нам и к бабушке. Все рассказывал.

— А кто это — Василий Петрович?

— Костя, ты слушай… Василий Петрович тоже геолог, вместе с папой были в поисковой партии. Ушли от главной базы километров на тридцать. И вдруг повалил ужасный снег, хотя весна уже стояла, и геологи вышли «в поле» — так у геологов называется летний поисковый период. Выше колен навалило снегу. Может, ничего бы страшного не случилось — отсиделись бы в снегу, но следом ударил мороз и будто льдом все покрыл. И папа с Василием Петровичем решили идти, потому что ноги в снегу уже не проваливались. Но зато было очень скользко и дул сильный ветер. Из-за ветра Василий Петрович и сломал ногу. Не удержался, его подхватило и понесло по склону, а там какая-то яма была. Провалился он, а встать уже не смог.

Костя вспомнил разговор с Таней в парке, когда ходили на лыжах, и понял, отчего в тот раз она затеяла его.

— И он потащил того геолога на себе? — спросил Костя.

— Что оставалось, делать? Лыж-то у них не было.

— А он большой, этот Василий Петрович? Тяжелый?

— Нет, средний. Но все равно, ты представляешь — в мороз, ветер тащить на себе человека. Рюкзаки с образцами и снаряжением папа оставил. Только продукты взял и топорик. Больше десяти километров тащил, где на себе, где — на каких-то ветках, волоком. А это тундра, укрыться негде. Ночью костер жег. Утром снова потащил. Куртку на Василия Петровича надел, тот без движения совсем замерзал.

— А их разве не искали? — зябко поежившись, словно и сам был в ту минуту в ледяной, безжизненной тундре, насквозь продутой свистящим ветром, спросил Костя.

— Конечно, искали. Почти вечером, в половине шестого, заметили с вертолета. Сразу же повезли обоих в больницу. Василий Петрович жив остался, три месяца, пролежал, а папа не прожил и суток — очень сильно простудился, произошел отек легких, и спасти его было уже нельзя… Вот, — с трудом удержав слезы, проговорила Таня, — семь лет прошло, как нет папы… Теперь… Дмитрий Кириллович.

Костя, взволнованный рассказом, с минуту молчал, глядя на длинную и голую, с пупырышками почек ветку тополя, что уныло перед самым стеклом покачивалась на ветру.

— А этот… Дмитрий Кириллович давно у вас?

— В третьем классе я была. Видишь, как давно… — Таня усмехнулась. — Я как-то маме говорю: не надо мне джинсов, лучше — сестренку… Да разве ей до ребенка! Театр, аплодисменты, новые роли, гастроли, на машине к морю ехать… Какая тут сестренка!.. А вот послушай! — вспомнила и оживилась Таня. — Сегодня директора встретила, Юр-Юра. Сам подошел ко мне: «Здравствуй, боевой комсорг! Никаких больше планов глобальных не вынашиваешь?» Вынашиваю, говорю. Хотим выступить с концертом самодеятельности перед заводскими шефами. И знаешь, одобрил. Только, говорит, уже в новом учебном году. Надо хорошо подготовиться.

— Правда, сколько новостей! — удивился Костя.

— Не все еще! Гляжу: ребята на перемене возле Олега Чинова толкутся. И что же оказалось: в каких-то немыслимых апельсиновых носках явился. Со стрелкой. Хвастается, что носки из Голландии. Как, по-твоему, желтые — хорошо?