Юрий Третьяков - Алешин год

Ждал-ждал и нечаянно заснул. Проснулся он от Алёнкиного голоса, который в кухне раздавался.

— Закрывай дверь! — командовала Алёнка. — Оттудова простуда находит!

Обрадовался Алёша, сел на кровати. А в комнату заходят Алёнка и Василёк. Алёнка в руке держит большой жёлтый апельсин. Увидела, что Алёша сидит, и спрашивает:

— Ты всё ещё болеешь или уже выздоровел? А то мы тебе вот что принесли!

И показала апельсин.

— Если выздоровел, то жалко будет отдавать… только больному можно!..

— Болею! Болею! — весело закричал Алёша. — Не выздоровел ещё! Слышишь, пищат?

Подышал изо всей силы и объяснил:

— Это микробы там… маленькие такие… меньше муравья! Залезли, не хотят вылезать! Мы с бабушкой их лекарствами морим! Давай сюда апельсин!

— Микробов я знаю! — сказала Алёнка, отдавая апельсин. — Я сама в детстве скарлатиной болела!

Апельсин Алёша повертел, понюхал и велел бабушке положить на самое видное место.

— Как совсем буду заболевать… — сказал он. — Мне надо его показывать… для развеселения!

А сейчас лучше стало Алёше: апельсин лежит, на всю комнату пахнет, и друзья сидят, обо всём рассказывают.

— У нас козёлик есть! — сказал Василёк. — Ночью народился… Прямо в доме у нас живёт, так везде и вскакивает! Могу его принести сюда…

Всё-таки приятно болеть: бабушка разрешила принести козёлика, и даже сама за ним сходила к Васильку.

Козёлик оказался чёрный, как уголь, блестящий и весь в крошечных завитках, как Алёшин воротник.

Он постоял на полу, поглядел по сторонам, мекнул и — на пол намочил. Бабушка пошла за тряпкой, в шутку ругаясь:

— Ах, безобразники, лихоманка вас возьми! С козлёнком вашим!..

А козёлик постоял да к Алёше прямо на кровать — как скаканёт!

С испугу заорал, захохотал Алёша, чуть на пол не выскочил. И все захохотали.

Потом Василёк с козёликом бодались лбами. Рогов у козёлика не было, а он всё равно бодался. Вставал на задние ноги и бодал Василька в живот, и Алёнку бодал, и бабушку бодал, только больного Алёшу не бодал.

Алёше очень хотелось пободаться, да больному на пол слезать нельзя. А бодаться на кровати козёлик не хотел, спрыгивал.

Потом он начал жалобно мекать. Бабушка сказала, что козёлик соскучился по своей маме, и отнесла его.

От смеха над козёликом Алёша уморился и есть захотел.

Тут и кумовы окуни изжарились.

— Мне самого большого! — велел Алёша.

И дала ему бабушка самого большого окуня, а Васильку с Алёнкой окуней поменьше.

Стали все вместе есть.

Зубастик под стульями сновал и ныл — беспокоился, что никаких ему остатков не останется.

Так разъелись, что чуть и апельсин не съели.

Но Алёнка сказала:

— Сейчас пока нельзя есть!.. После съедим, когда Алёша выздоровеет!

Ушли Василёк с Алёнкой, Алёша вспомнил про микробов, подышал — не слышно их, не пищат. В кого-то другого убежали. Обиделись, что Алёша на них внимания не обращает.

— Бабушка, уже не пищат! — крикнул Алёша.

— Вот хорошо! — обрадовалась бабушка. — Может, ещё чего поешь? Манной каши?

— Давай!

Налила бабушка манной каши в тарелку с зайцем.

Начал Алёша есть, зайца из-под каши освобождать. Сначала его не видно было, потом показался.

— Бабушка! — сообщал Алёша. — Уже уши видно!

— Налегай крепче! — советовала бабушка. — Высвобождай всего!

Приналёг Алёша:

— Бабушка, уже голова!

Скоро и весь заяц вылез. Облизал его Алёша, засверкал он: сам красивый, а мордочка весёлая!

Заяц вылез, и Алёше захотелось из кровати вылезти.

— Бабушка! Хочу по комнате походить! Дай мне валенки!

Подошёл к окну, выглянул, а на улице совсем весна начинается. Скорей надо выздоравливать да выходить!