Юрий Третьяков - Алешин год

— Вот ты орёшь… рот открыт «ой! ой! ой!» Вот догоняет телёнок — бум-м-м! Летит Василёк, ноги как у лягушки! Ге-ге-ге-ге!.. В крапиву прямо! Вот — крапива, колючки острые…

Дальше Василек не захотел смотреть, слез со стула, начал свои вещи собирать.

Шапку на голову надел, в одну руку пальто взял, в другую — валенок, а ещё на один валенок рук не хватило… Положил пальто, оба валенка взял — теперь пальто взять нечем…

Жалко стало Алёше, что Василёк уходит.

— Подожди, не уходи! — говорит. — Я тебя по-другому нарисую!

— Никак не хочу… — сопит Василёк. — Домой пойду…

— Я нарисую тебя… — пообещал Алёша. — С медведем!

Молчит Василёк, насупился. Потом спросил:

— А что он делает?..

— Ничего… так сидит…

— А я?

— И ты сидишь, рядышком…

Подумал Василёк, наморщив брови.

— Нет! — говорит. — Не хочу с медведем… Лучше на коне меня нарисуй… с саблей!

Дала бабушка Алёше чистый листок. Василёк ещё не верит, за стол не садится, издалека в бумажку заглядывает…

— Сначала коня рисуем, — говорит Алёша. — Скачет!.. Тут — травка… Он по травке скачет… Какого цвета конь?..

— Вороной! — сказал Василёк и поближе подошёл.

— Чёрным раскрашиваю… Вот — весь чёрный… грива густая… хвост длинный, развевается!..

— Гриву подлиннее нарисуй!.. — приказал Василёк, подойдя совсем близко.

— Теперь тебя рисую на коне… Нога — вот… вторую ногу за конём не видно… В руке — сабля…

— На голове шапка со звездой! — сказал Василёк и залез на стул.

— Вот — шапка, звезда большая, сабля острая…

— А это что? — не понял Василёк.

— Это от сабли блеск во все стороны распространяется…

— Хе-хе! — обрадовался Василёк.

— А вот — враги… маленькие, чёрненькие… из-под ног разбегаются!

— Руби их! Ура! — закричал Василёк и начал махать рукой, будто саблей. Чуть со стула не свалился.

— Тихо! — сказала бабушка.

Стали Алёша с Васильком шёпотом рисовать.

— Себя теперь рисуй… — шепчет Василёк.

Себе Алёша выбрал другого коня — рыжего, ноги белые. И бурку нарисовал себе, как у Чапаева.

— Мне тоже бурку… — попросил Василёк.

И ему Алёша нарисовал бурку. Оба в бурках скачут с саблями, а враги во все стороны летят кверху тормашками.

Очень похоже получилось!

А чтоб совсем уж ошибки не было, попросили бабушку подписать под одним конником «Алёша», под другим — «Василёк».

Подписала бабушка и похвалила:

— Эко, лихие какие!

— Ты мне этот листок дай, — попросил Василёк. — Я его дома повешу. Хорошо нарисовано, всё точь-в-точь! А плохой, где телёнок, давай порвём…

Плохой листок порвали, а хороший Василёк себе взял.

В этот день они ещё много всего нарисовали, у бабушки даже бумаги не хватило.

Но самый лучший рисунок был тот, где Алёша с Васильком скачут на конях, с саблями и в шапках со звездой!

Заболел Алёша. Стал горячий, лежит и кашляет. А если вздохнуть поглубже, то слышно, как в груди кто-то пищит комариным голосом.

— Бабушка, там кто? — спрашивает Алёша.

— Болезнь твоя… — отвечает бабушка.

— А как она туда залезла?

— Через микробов… — говорит бабушка. — Простыл ты, микробов наглотался, вот и заболел!

— А какие они? — интересно Алёше.

— Маленькие совсем…

— Меньше муравья?

— Гораздо меньше… Даже не разглядишь… А мы сейчас их выгонять будем! Ну-ка, глотни!..

И бабушка дала Алеше ложку лекарства. Лекарство такое горькое и противное, что все микробы должны от него удрать!..

Проглотил Алёша лекарство и слушает, что будут делать микробы. А они всё пищат, рады, что в Алёшу залезли!..

— Бабушка, они ещё там!.. — жалуется Алёша.

— Погоди… дай срок… — пообещала бабушка.

Плохо болеть: играть не хочется, есть не хочется, а хочется капризничать.

— Там тебе кум окуней наловил подо льдом! — говорит бабушка. — Хочешь поглядеть?

Неохота Алёше на окуней глядеть.

— Может, кота тебе на кровать принести? — надоедает бабушка. — Вон он как поглядывает, к тебе хочет…

— Не нужен он…

— Может, поешь чего?

— Не хочу!

— Да ты только глянь, из какой тарелки-то! С зайцем!

Глянул исподлобья Алёша: какой ещё там заяц? А у тарелки на донышке и вправду ушастый заяц нарисован — в рубашке и штанах, как у Алёши…

Но и на зайца Алёше смотреть неохота: противный какой-то и мордочка унылая…

— Спрячь… — шепчет Алёша, а сам отвернулся к стенке, стал ждать, когда выздоровеет.