Владимир Добряков: Две строки до востребования

— Сам-то пристегнут был, — жестко упрекнул Вавилон.

— Мало тебе! Хотел, чтоб и я чуть не в ящик сыграл?.. Еще с алкоголем шьют. А всего и выпил-то рюмку. Одну рюмку. Разве я не понимаю… С Наташей горе, видишь, такое, а тут следователь! Вопросики кидает.

— Ночью она сознание потеряла…

— Если б не эти цветы… Все было бы в порядке. — Роман шумно выдохнул в бороду. — Нужны ей были эти цветы!.. Машину здорово покалечило. Многое менять придется. Сколько, думаешь, ремонт станет? В тысячу уложусь?

— Я всю ночь не спал, — проговорил Вавилон. — Пойду.

Он и в дверях не обернулся…

Троллейбус быстро катил от остановки к остановке. Сколько времени просидел Вавилон, привалившись к мягкой спинке сиденья и бессмысленно глядя на городскую суету за окном, он не помнил. И только заметив, что второй раз проезжает мимо парка, он вышел из троллейбуса и без определенной дели направился к белым колоннам входа с бодрыми словами, начертанными наверху полуметровыми буквами: «Добро пожаловать!»

В парке он бывал часто. Тут и эстрада, на которой по вечерам дают концерты, и танцевальный пятачок, и приличная закусочная, и павильон бильярдной. Голубой павильон стоял метрах в пятидесяти от главной аллеи. Павильон как павильон. Какая разница, куда идти. Народу в бильярдной было человек пятнадцать. И знакомые лица, и те, кого видел первый раз.

— Пан Беспальчик! — услышал Вавилон.

С сигаретой в зубах к нему подошел Козерог и протянул узкую руку.

— Приятное свиданьице! Очень рад… А что невеселенький такой? Чепе?

— Романа знаешь?

— Это какой? Борода? На трубе играет?

— На машине разбился.

— И-их! — вытянув тонкие губы, удивился Козерог. — Совсем? В ящик?

— Он-то легко отделался. Рука. А вот девушка… Наташа…

— Что? — Козерог изобразил рукой спираль и показал вверх. — Туда?

— Еще бы немного, может, и туда. Ремнем не была пристегнута. В больнице сейчас.

— Н-да, — протянул Козерог. — Машина. Кому друг, кому враг. Се ля ви, говорят французы… А я уж поджидаю тебя. Туда смотрю, сюда, — где пан Беспальчик? Как должок? Ты всегда был аккуратненьким.

— Могу рассчитаться. Сейчас могу…

— Это я люблю! — Козерог пересчитал деньги и с удовлетворением сказал: — Приятно с такими человечками дело иметь… Не хочешь в пирамидку сбацать?

— Устал я, — вздохнул Вавилон. — Не спал ночь.

— Да, картинка у тебя неважная, — подтвердил Козерог. — Что ж, отоспись. Потом приходи. Сбацаем. А про девочку не печалься. Что девочки? Бисер. Приходи, Беспальчик, ко мне в субботу. Человечки все свои. И девочки. Познакомлю. Приходи, не пожалеешь. В картишки покидаемся. Так что, готовить кадр? С Лелькой, например, закрути. Ух, девчонка!

— Ни к чему.

— То есть?.. Нечетко улавливаю.

— Ну… есть у меня… Наташа.

— Это которая в больничке? — Ниточки губ Козерога насмешливо изогнулись. — А если… того — с кривым бочком выйдет или ножка вкось получится?

— О Лельке своей беспокойся!

— Грубишь, Беспальчик.

— Я долг отдал тебе? — хмуро спросил Вавилон.

— Тут претензий не имею.

— И все! Привет! — Вавилон толкнул коленом дверь и вышел из бильярдной.

— Гриня, Гриня! — услышал он за спиной.

От хлебного магазина к нему бежала шустрая Костина сестренка. В ее прозрачной авоське потряхивались два батона, рогалики и буханка ржаного.

— Я только вышла и увидела тебя! — светясь радостью, сказала Леночка. — Хочешь рогалик? Свежие-свежие, даже тепленькие. Пополам, ладно? — Она разломила желтый, с румяной корочкой рогалик.

— Сама повар, а такая голодная, — с улыбкой сказал Гринька.

— Не голодная. Просто я их очень люблю. Самые поджаристые выбираю. Так хрустят! А ты откуда идешь?

— Издалека. — И, помедлив, словно не решаясь, он спросил: — Сказать?

— Фу какой! Я тебе все говорю.

— Смотри. — Он бережно достал из кармана конверт и вынул оттуда фотокарточку. — Вместе с матерью снялись. В ателье… Нравится?

— У-у! — Леночка и жевать перестала. — Какая мама у тебя красивая. И ты… тоже. В рубашке, причесанный.

— Взял квитанцию и пошел в ателье! Мать завтра приедет, а карточки уже дома. Шесть штук.

— А зачем столько много?

— Много! Значит, нужно.

— Фу какой! Опять?

— Сама-то послала свою карточку в Болгарию.

— И ты в Болгарию пошлешь?

— Зачем туда. В другое место… Может быть, на Урал хочу послать. Своему отцу. — Гринька забрал фотографию и осторожно вдвинул ее снова в конверт.

— Ему понравится! — взглянув на Гриньку, убежденно кивнула Леночка.