Николай Егоров - Всадник на вороном коне

«Будем смотреть открыто жизни в глаза, нам некого бояться… Кто поднял руку против нас — смерть беспощадная тому. Мы победим!»

Вот Котовский. Крупноголовый, с могучими плечами, с выпуклой грудью богатыря. «Умирая, убивай врага», — приказывает Котовский Максиму…

Рубит Максим краем ладони гладкую доску стола и повторяет:

— Ни шагу назад!

Только вперед!

Только вперед!

Только вперед!

И скачет Максим на вороном коне, и ветер бьет в глаза, и пули визжат вокруг, и вся сила вражеская против него, а он скачет вперед, только вперед! Скачет в одном ряду со своими друзьями-солдатами.

Он не слышал, как постучали в дверь. Краем глаза увидел, что тетя Катя пошла в коридор. Звякнула цепочка, донеслись голоса Иры и Лены.

Максим неохотно закрыл книжку, спрятал ее под газетой.

Девушки вошли в комнату, сели на диван.

— Видишь, как хорошо быть мужчиной, — заговорила Ира. — Тебя пригласили на день рождения Жоры Белея, а нас нет. Да и пригласили бы, кто пустил бы нас в часть?

«Ну и правильно, — гордо подумал Максим. — Туда не всех пускают».

— Ты выручишь нас? — спросила Ира. — Передашь Жорику наш подарок, поздравишь его от нашего имени.

«Жорику!» — возмутился Максим, но смолчал: что с них взять? Он как бы взвесил на руках подарок девушек — тяжелый пакет! Чего они туда напихали?

— Ладно, — с суровой краткостью промолвил Максим. — Передам и поздравлю.

Они сказали «спасибо» и ушли.

— Эх! Не грусти, любимая моя, — насмешливо пропел Максим. — Эх, не грусти, любимая моя!

— Посмотрю, как ты запоешь, когда в армию пойдешь, — усмехнулась тетя. — Убежденный холостяк!..

Максим вручил подарки Жоре у входа в казарму.

— Какой из них твой? — спросил Жора, держа перед собой пакеты и как бы взвешивая их.

— Этот, — Максим ткнул пальцем в меньший пакет.

Жора развернул и просиял:

— Ну и молодчина ты, Максим!

Именинник перелистывал календарь воина, друзья теснились со всех сторон, заглядывали в страницы. Потом подступили к Максиму: где купил? Есть ли там еще? Может ли для всех купить?

— Хоть завтра, хоть сто штук!

— Сто не надо, достаточно каждому из нас по одному, — сказал Костя. — Гоните, ребята, денежки…

— А может, прибережем их до той поры, когда разглядим подарок девушек? — предложил Прохор. — Вдруг тоже захочется приобрести…

Пока Костя собирал деньги, Жора вскрыл большой, тяжелый пакет. В нем оказались коробка конфет «Птичье молоко», огромный флакон одеколона «Гвардейский» и альбом воинских наград с давних дней до наших.

Что тут началось!..

Прохор далеко, как старик книгу, отнес от глаз коробку конфет:

— «Сладкой жизни вам, дорогой воин!» Подпись: «Девушки всей страны».

— Быть тебе в гвардии и пахнуть дорогим одеколоном! — нюхая пробку, предсказывал Костя. — А с таким количеством орденов-медалей на принцессе жениться можно!

— Нашли над чем шутить! — оборвал сержант. — Пора!

Из казармы вышли чинные. Имениннику и приглашенным на юбилей разрешили идти в столовую вне строя.

Жора радовался всему, что подарили ему, как ребенок, и забыл о своей обычной сдержанности. Показал Максиму длинную телеграмму из дому и вторую — от девушки Тони. Сказал, что родители прислали посылку с фруктами и сластями.

— Уже в столовой. Сейчас все распробуем… А вот что от ребят, — Жора вытащил из кармана набор разноцветных фломастеров.

— Рисовать будете? — поинтересовался Максим.

— Нет, письма писать. Сержант принес почтовый набор… Красным фломастером отцу буду писать, зеленым — сестренке, синим — девушке…

— А черным?

— А черный я тебе подарю…

— Что вы, не надо!

— Держи! — Жора отдал Максиму фломастер. — Будешь писать мне и другим ребятам. Из цеха еще что-то прислали — извещение на посылку пришло… Не забыли меня. Ждут!

Здорово, что в армии при такой строгости порядков, при такой серьезности службы командиры разрешают, почти как дома, отмечать дни рождения. Как в родной семье. Даже позволяют имениннику заранее заказывать еду на ужин по своему усмотрению. Жора пожелал угостить друзей шашлыком, и нынче будет шашлык — даже на его долю, на долю Максима, приготовят…

За столом именинника были: Жора Белей, Костя Журихин, Фитцжеральд Сусян, Прохор Бембин, Юрий Козырьков. Во главе стола — сержант Ромкин. Единогласно избрали его тамадой. Между Прохором и Юрой устроился Максим Синев.

Сели, уперлись ладонями в колени, как на общей фотографии. Было немного неловко — стол на возвышении, отсюда все видно, и тех, кто за столом, отовсюду видно. Вся рота поглядывает сюда: впервые в подразделении такой праздник.